В многолетних исследованиях татарской истории неизбежно сталкиваешься с татарской жизнью отраженной в произведениях русских писателей. Иногда поражаешься как в новых декорациях играют старый спектакль.
| 19 век Антон Чехов «Тряпка» | 21 век «Презентейшн» |
| .. У освещенного подъезда булдыхинского дома секретарь увидел два ряда экипажей. Двери отворял и затворял толстый швейцар с булавой. Верхнее платье принимали лакеи, одетые в синие фраки и красные жилетки. Антре было великолепное, с цветами, коврами и зеркалами. Секретарь небрежно сбросил на руку лакея свою шубу, провел рукой по волосам, поднял с достоинством голову… | Подойдя в назначенное время в назначенное место я обнаружил что вход закрыт декорациями, гремит музыка, на широком парадном крыльце уложены ковры и по ним бегают певцы с микрофонами. Я присел на скамейку размышляя может встреча у Пушкина, но было точно сказано — в кабинете.. окна открыты, там кто-то есть.. Встал, решительно пробежал по ступенькам, пересек сцену и нырнул за кулисы. В фойе меня встретил гомон разодетой молодежи. Мне пришлось пробираться между крутящейся цыганкой и жонглирующим Петрушкой. Взбежав по мраморной лестнице, пройдя по изогнутому коридору я открыл дверь и вошел в комнату.. |
| .. Кокин взглянул наверх. Там на верхней ступени стоял толстый человек во фраке и глядел прямо на него. Будучи уверен, что резкий голос не к нему относится, секретарь занес ногу на ступень, но в это время к ужасу своему заметил, что лакеи делают движение, чтобы загородить ему дорогу… | Сначала я подумал что перепутал этаж. Длинный стол накрытый едой, за ним сидят люди. Повернув голову налево обнаружил еще людей сидящих рядами как зрители (в театре Ильхом была такая атмосфера на спектакле Мещанская свадьба). С краю был пустой стул и я быстро присел на него надеясь что меня не заметят. Молодой парень сидящий у дверей тихо спросил меня «Вы кто?», я задумался — а действительно — кто я? Подошел второй — «Вы вообще татарин?.. Выйдем?» Ну выйдем подумал я, а может и произнес вслух покорно следуя на выход.. В коридоре он задал еще вопрос «Кто меня пригласил?» и я наконец нашел что ответить — «Так господин Р. хотел со мной встретиться! Вы скажите ему что я пришел..» |
| .. — Послушайте! — обратился Кокин к толстяку — Вы позволите мне хоть наверх пойти… В залу я не войду, а поговорю только с распорядителем или с господином Булдыхиным! — Идите, только знайте, что в залу вас ни за что не пустят! «Боже мой! — думал Кокин, идя вверх по лестнице. — Эти две дамы, что идут, слышали его слова… Срам! Стыд! Уйти бы мне, ей-богу…» Наверху, около входа в залу, стоял рыженький распорядитель с бантом на лацкане. Тут же за столиком сидела какая-то разодетая дама и продавала афишки. — Скажите, пожалуйста, — обратился к ним секретарь плачущим голосом, — отчего это распорядились не пускать никого из редакции? За что? — Сами вы, господа, виноваты! — отвечал рыженький. — Вам почетные билеты посылают, вас в первый ряд всегда сажают, а вы пасквили пишете.. |
Охраник исчез за дверью, а через некоторое время дверь снова распахнулась и оттуда выскочил сияющий господин Р. Он схватил меня за руки и потащил в комнату как заправский вышибала. В комнате уже все встали, но меня стали усаживать. «Вот свободное место, возьми стул..» указал Р. на торец стола. Тут же подскочила пышная дама со стулом, «А вот..» — я подбирал слова благодарности, но она уже взгромоздилась на него сама. Р. видя мою нерешительность метнулся к зрительным рядам и притащил другой — «Садись на угол!» Я сел, дамы с двух сторон зашипели — «Нельзя на угол — плохая примета».. |
| .. Кокин стал ждать… За дверью трещали аплодисменты, пели знакомые женские голоса, смеялись… Там кипела жизнь! А бедный секретарь стоял перед дверью в позе кающегося грешника, a la Генрих в Каноссе, и глядел на дверь, как лошадь, которая чует близкое присутствие овса, но не видит его… Долго он ждал антракта, но наконец за дверью задвигались стулья, зашумели, заговорили; распахнулась дверь, и в коридор повалила публика. «А ведь счастье было так близко, так возможно!» — подумал секретарь, заглянув в открывшуюся дверь. — Нет, я не могу даже допустить мысли, что меня не пустят»… |
Презентация началась, я хотя опоздал, но пробрался вовремя. Главный по энциклопедии рассказал о работе и подарил обществу пять книжек в шикарных переплетах. Закончив он передал слово Главному по татарам. Тот представил грузного пожилого мужчину назначенного Главным по краеведам и Главного по сайту — молодого. Показал пальцем на Профессора из института истории и упомянул о Коллекции Р. представив моего друга. Далее слово взял тот самый грузный и это было очень долгое слово (как принято у нас на Востоке). Я за это время успел посмотреть три книги, предварительно спросив разрешение у дарителя. Посмотрел бы и все пять но, на третьей обнаружил, что Главный над всеми что-то пытается сказать в мою сторону, но беззвучно, наверно чтоб не прерывать другого Главного. Тетка рядом пихнула меня и перевела — «Не ходи здесь.. Сядь на место!» |
| .. — Ааа… вы, стало быть, из редакции? — спросил Булдыхин, растопыривая ноги в виде буквы А и закидывая назад голову. — Вы, конечно, в претензии? Но послушайте! Пусть будет свидетельницей публика! Господа публика, будьте судьями! Вот господин корреспондент на меня в прретензии за то, так сказать, что я… эээ… некоторым образом высказал прротест… Взгляд мой на печать, надеюсь, известен. Я всегда за печать! Но, господа (Блудыхин состроил умоляющее лицо)… господа, надо же иметь границы! Ругайте вы актеров, пьесу, обстановку, но зачем писать несообразности? Зачем? В последнем номере вашей газеты была великолепная статья… ве-ли-ко-лепная! Но, описывая живую картину «Юдифь и Олоферн», в которой участвовала моя дочь, он… Бог знает что! Меч, говорит, который держала в руках Юдифь, так, говорит, длинен, что им можно зарезать только издали или влезши на крышу… При чем тут крыша? Моя дочь прочла и… заплакала! Это, господа, не критика! Не-ет-с, это не критика! Это личности! Придрался человек к мечу, просто чтоб насолить мне… | На месте я решил выпить чаю, зная что речи иссушают мозг, но чайник утащили и я переключился на виноград. Ясно, что этикет был мной опять попран, но нравоучения соседки были интереснее верноподданических дискуссий Главных. Она ссылалась на то что идет съемка и зрители татарского телевидения увидят объеденный мной стол. |
| .. Булдыхин говорил, говорил. Порисовавшись и поломавшись вдоволь, он уже взял секретаря под руку, и уже секретарь был у входа в Эдем, как послышался крик: — Анисим Иванович! Генерал приехал! Булдыхин встрепенулся и, оставив Кокина, опрометью полетел вниз по леснице. Секретарь постоял немного, походил, поправил галстук. Он уже ничего не ждал, не желал. Когда началось второе действие и он подошел к двери, распорядитель не пустил его. — Булдыхин нам ничего не сказал. Нельзя! |
Перешли к прениям и наша самая талантливая певица спросила «А что делать со смешанными браками?» «Да-а» — отвечал Главный энциклопедист — «Это проблема.. Вот Кунаева упомянули.. тут надо мягче, индивидуально решать..» Я потянул руку и не дожидаясь официального разрешения предложил — «А может в формате Татары и Татарки? Они замуж выходят за разных, но при этом несут свою культуру, женскую..». Главный энциклопедист задумался.. И в это время я снова услышал над ухом вечный вопрос — «Ты кто?» Повернув голову обнаружил склонившегося надо мной Главного над Главными.. Возможно виноград был перебродившим — мелькнула мысль, прерванная следущим вопросом, но теперь не ко мне — «Его кто позвал?» Интересное состояние бреда — подумал я наблюдая как старый друг Р. машет руками и что-то пришептывает в страшном волнении. «Мо-лчи..» — перевел я сам не дожидаясь тычка. Ситуация начинала пугать и я принял смелое решение — встал и быстро вышел.. |
Я вышел на улицу. Меня одолевали мрачные мысли — писать ли об этом мероприятии и в каком ключе? Вспомнил судьбу учителя греческого.. Аристархис.. похожий на Пьера Ришара — высокий, сутуловатый, в сером плаще.. он называл мою дочку Микри.. мы пересеклись на Туркменском, возможно, в тот день когда он шел на смерть.. надо было пойти с ним.. да, наши наследники Золотой Орды будут покруче потомков Александра Македонского..
Но тут вышел парень сидевший в комнате в дальнем углу. Я бросился к нему со словами «..чеснослово, ничего не сделал..», но он только улыбнулся и предложил подвезти..
Точно.. «Карету мне! Карету!»
Михаил Поляков. Лев Толстой умер – а власть, разоблаченная им беспощадно, по сей день жива
БАЗА 211- ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ
12 июля, 16:01
Опубликовал Михаил Поляков
Великий писатель земли русской Лев Толстой в пике его творческой жизни занял активную гражданскую позицию, выраженную в бескомпромиссной критике властей императорской России – часто весьма едкой и афористичной. Причем он нелестно отзывался не только о светской, но и о духовной власти, что стоило ему отлучения от церкви.
Сегодня очень интересно вспомнить известные политические высказывания этого «народного графа» – особенно если призабыть на миг, что им больше ста лет.
«Собрались злодеи, ограбившие народ, набрали солдат, судей, чтобы оберегать их оргию, и пируют».
«Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения».
«Власть одного человека над другим губит прежде всего властвующего».
«Как назовем мы то, когда видим, что большое число людей раболепствуют перед одним человеком так, что не имеют ничего своего: ни имущества, ни детей, ни даже самой жизни… Они терпят грабежи, жестокости не от войска, не от варваров, но от одного человека, и не от Геркулеса или Самсона, но от человека самого трусливого и женственного из всего народа. Скажем ли мы, что такие люди трусы? Если бы два, три, четыре не защищались от одного, это было бы странно, но все-таки возможно, и можно было бы сказать, что это от недостатка мужества; но если сто тысяч деревень, миллион людей не нападают на того одного, от которого все страдают, будучи его рабами, как мы назовем это?»
«У меня от Думы три впечатления: комичное, возмутительное и отвратительное. Комичное, потому что мне все кажется, будто это дети играют «во взрослых». Ничего нового, оригинального и интересного нет в думских прениях. Никто не выдумал и не сказал ничего своего. Возмутительным мне кажется то, что все парламентские люди стоят ниже среднего уровня своего общества и вместе с тем берут на себя самоуверенную задачу разрешить судьбу стомиллионного народа. Наконец отвратительное – по грубости, неправдивости выставляемых мотивов, ужасающей самоуверенности, а главное – озлобленности».
Неужто кто-то, даже самый зашоренный единоросс, скажет, что все эти высказывания классика давно неактуальны? Что в нашей власти при «одном человеке» давно перевелись бесчестные люди и любой министр застрелится от стыда, если ему доведётся потратить лишнюю народную копейку? Что в Думе заседают сплошь люди высшего порядка, сравнимые их душевными качествами с херувимами? Что суды давно не служат интересам знати, а на разрыв души борются за права слабых и угнетённых? Впрочем и никаких угнетённых у нас больше нет, так что вся судебная система существует разве для проформы…
А меня эти цитаты вгоняют в какое-то душевное оцепенение, сводят с ума. Поскольку возникает ощущение, что мы попали в какую-то обратную воронку времени: много лет шли в своем социальном развитии впереди планеты всей, служа маяком и ориентиром – и вдруг скатились аккурат на 100 лет назад.
Все, что было написано Толстым о российской власти в, казалось бы, раз и навсегда преодоленном нами прошлом – не вырубить сегодня топором. Власть, пригвожденная Толстым к столбу позора – точно та же. Только Толстого больше нет.
Источник ?
Комментарий by anvarkamal — 2019-09-13 @ 15:28