tatar.uz folk history

В августе 1954 года после экзаменов я стал слесарем-сантехником 5 разряда, а аттестат об окончании училища отправили на предприятие, где я должен был отработать как минимум 2 года. Меня одного из училища по разнарядке направили на стройку поселка городского типа, при предприятии п/я №29, поселок этот строился недалеко от города Ангрен Ташкентской области.

По приезду в городок с направлением в руках я направился в отдел кадров строительного треста, после зачисления на работу по специальности сантехмонтажник мне выдали ордер на проживание в молодежном общежитии новом четырехэтажном здании, приспособленным временно под общежитие.

Комендантом общежития оказалась пожилая женщина, ознакомившая меня с правилами проживания и распорядком работы столовой. Мне выдали матрас и чистые спальные принадлежности, комендантша проводила меня до квартиры, которая находилась в угловом подъезде на третьем этаже, своим ключом открыла дверь в большую прихожую, в одной из комнат указала на пустующую кровать и произнесла:
– В этой комнате Вас будет трое, а всего в квартире будут проживать семь человек, квартиру убирает уборщица, следите за чистотой, еду будете готовить сами или пользоваться столовой, которая расположена за углом. Все, желаю удачи, да, ключи от квартиры обязательно сдавать дежурному, ценные вещи можете сдать в камеру хранения, желаю удачи!

После ухода комендантши, я решил осмотреть всю квартиру.
Наша комната оказалась самой большой: три кровати с тумбочками вдоль трех стен, широкое окно и балкон с видом на крутой склон горы, под которой протекала быстрая горная речка.
От общей прихожей – дверь в санузел и дверь на кухню, из прихожей идет коридор, из которого слева и справа двери в две другие комнаты. Квартира угловая, удобная во всех отношениях, правая комната от коридора окнами выходит на центральную площадь с фонтаном посередине, от площади широкая ступенчатая дорожка к дворцу культуры, а окно левой комнаты с двумя кроватям выходит на новостройки.

К началу сентября 1954 года, наша квартира была полностью заселена жильцами, прибывшими со всех концов страны: Бобков А., Валиулин и Иванов – газосварщики, все они приехали из Подмосковного города Люберцы, Задорожный В. – слесарь-сантехник из города Днепропетровска, Ширяев Николай – каменщик из Ярославля, Ракитин Николай – слесарь-сантехник из Семипалатинска, все мы выпускники Ремесленных училищ и школ фабрично-заводского обучения.

Работал я в одном звене с Ракитиным на строительном участке мастера Кашина, в бригаде Рубена Акопяна, а остальные ребята трудились в других бригадах.

Наш район был окружен со всех сторон горами, находился в развилке трех ущелий и двух речушек стекающих с гор, и называлось наше поселение Развилкой.
В городе были бараки для русских военнопленных, старый поселок, где теснились одноэтажные старые частные дома и новый городок, к нашему заезду, уже был отстроен с административными, культурно-бытовыми зданиями, общепитом, и жилыми многоэтажными домами первого микрорайона. Так что мы приехали на все готовенькое, оставалось достроить второй микрорайон, административный корпус райкома партии и крупный больничный комплекс на окраине городка.

По приезду в городок нас приятно удивила чистота улиц, порядок, изобилие продовольственных товаров.
В магазинах было все, что душе угодно: свежее мясо, колбасы, тушки индюшек, кур, уток, десятки сортов шоколадных конфет, сахар, печенье, сгущенное молоко и многое другое – в неограниченном количестве и по государственным ценам.
Нам – детям, которые все время не доедали и пережили страшные голодные годы – все это казалось раем.
Позже, когда я стал получать зарплату, зная по письмам, получаемым от матери и братьев из города Карши, что на предприятиях выдавали по одному килограмму сахара каждому работнику раз в месяц, я каждый месяц после получки отсылал посылки, наполненные шоколадными конфетами.

Интересно и приятно было после работы, и в выходные дни ходить по городку и, если были деньги, зайти в просторный и шикарный ресторан, где цены мало отличались от рабочих столовых, только ждать приходилось подолгу, зато сто граммов водки (норма) и отлично приготовленные первые и вторые блюда, плюс компот, обходился не более пяти рублей. Мы, холостяки, раз в неделю могли себе это позволить, так как зарплата, вместе с надбавками за высокогорность, за выслугу лет (10 процентов от общего заработка, в первый год работы, а последующие годы прибавлялись по пять процентов) выходила около 1100-1200 рублей.
Мы еще не научились разумно тратить заработанные деньги, и поэтому у нас всегда, за 2-3 дня до получки, в карманах было пусто, и в эти дни мы работали без обеда, а вернувшись в общежитие, валяясь на кроватях, хохотали до слез, рассказывая анекдоты. Обычно продукты покупали вскладчину – для ужина и завтрака – но до получки не дотягивали.
Спиртными напитками мы не баловались, в общежитии строго запрещалось.

В свободное время от работы занимались в спортивных секциях, в художественной самодеятельности, выступали перед зрителями во дворце культуры (я занимался борьбой и участвовал в хоре певцов), вообще организация культурно-массовых мероприятий была на высоком уровне.
Некоторые ребята занимались общественной работой – по вечерам (по графику) участвовали в рейдах народной дружины.
Я был избран членом бюро райкома комсомола.

С удовольствием в субботние дни посещали общественную баню, баня с парной была шикарная, чтобы привлечь клиентов, перед входом в баню во дворе жарили шашлыки по 20 копеек за одну палочку, и в предбаннике (комната для отдыха, левая половина которой предназначена для женщин, а правая для мужчин) выдавали на прокат полотенца и простыни, а посредине между женской и мужской половиной зала стояла бочка с разливным пивом, после бани выпить кружку пива было как бальзамом на душу.
Надо сразу заметить, в городе пьяных не было, если и были случаи, то неминуемо кончалось отрезвиловкой, вино-водочные изделия к продаже были запрещены.

Иногда – в выходные дни – ездили на экскурсию в Ташкент – этого добились ребята из общежития, приехавшие из разных концов страны, хоть этим мы отличались от бывших русских военнопленных, которым было запрещено покидать территорию городка, и репрессированных крымских татар, а также немцев из Саратовской области, которые жили отдельными поселениями в городе Ангрене, раз в неделю должны были отмечаться в горвоенкомате и безвыездно находиться по месту жительства, за исключением организованной поездки на работу и обратно.

Иногда в выходные дни с ребятами из общежития устраивали походы в горы, где собирали дикорастущие грецкие орехи, алычу и яблоки.

Однажды рано утром пятеро строителей из нашей бригады решили разведать, где же находится самая высокая вершина горы, которая виднелась из нашего окна, местные рабочие нас пугали тем, что по пути мы могли встретиться с медведем, но нас это не остановило, и мы все-таки решили рискнуть.
Сначала двинулись вниз по речке, в направлении, где мы строили больничный комплекс. По мосту перешли речку и, не доходя стройплощадки, свернули налево, поднялись на вершину, за ней высилась вторая гряда холмов, там росли кустарники дикорастущего миндаля, стали собирать плоды, извлекая из полураскрытых косточек ядра, начали их есть, сначала нам попадались кусты со сладкими плодами, потом начали попадаться горькие, отличить горькие плоды от сладких было невозможно, и мы перестали собирать, но кто-то из нас промолвил:
– Я слышал, что горькие плоды миндаля организму человека полезней, чем сладкие!
После этих слов мы наполнили карманы миндальными косточками и, преодолев несколько высоких холмов, подошли к снежной горе.
Хорошо, что мы по совету старших товарищей по работе, оделись потеплее; у меня и у моего друга Ракитина поверх одежды были по случаю купленные на Ташкентском Тезиковском базаре модные по тем временам ватные фуфайки, а у остальных шинели из ремесленного училища, на ногах рабочие ботинки.
В общем, утопая по колено в снегу, через 6 часов после начала похода мы оказались на вершине горы, откуда открывался вид на Ангрен.
Мы недолго любовались этим зрелищем, так как засветло надо было успеть вернуться назад. Спускаться по склону оказалось труднее, чем подниматься вверх по снегу, под ногами метровая, а может и больше, толща снега, когда поднимались вверх, опирались руками, а вниз пробовали спускаться сидя, ногами вперед, и тормозить руками, минуя торчащие выступы скал. Так получалось лучше, местами спускались лежа на спине, головой вперед, используя ноги как рулевое управление и тормоза, до тех пор, пока толщина снежного покрова нам позволяла таким способом спускаться.
К вечеру, уставшие, но с хорошим настроением вернулись к себе в общежитие.
Никакого зверя мы не встретили, но зато безрезультатно погонялись за многочисленными стаями кекликов (горные каменные куропатки).

На другое утро после похода надо было выходить на работу, все тело с непривычки болело, ноги, словно свинцом налитые, еле передвигались, а сантехмонтажникам приходилось втечение рабочего дня бегать по этажам от верстака и обратно к верстаку, установленному перед подъездом здания.
В тот период сантехмонтажники производили все работы только вручную: нарезали на трубах резьбу, гнули трубы-нужной конфигурации, изготавливали сгоны, разбирали по секциям чугунные нагревательные радиаторы, меняя прокладки, собирали требуемое количество секций, производили опрессовку каждого радиатора, после чего устанавливали их в квартире.
В общем три дня, после нашего похода было трудно работать, старшие товарищи в бригаде над нами подшучивали.

В бригаде вместе с газосварщиками было более 20 человек, в звене, которым я руководил, было 5 человек: Ракитин Николай, Щукин Виктор – все мы трое были одногодками. А еще с нами работали д. Саша (настоящее имя Адольф) – он проживал с семьей в Ангрене, грамотный пожилой мужчина, у него, как у всех репрессированных немцев, был 3 разряд, хотя по образованию он инженер.
Работал также с нами дядя Женя. Он жил в барачном корпусе, бывший военнопленный, у него тоже был низкий разряд сантехмонтажника.

Дисциплина на работе была еще «сталинская»: опоздание к началу работы до 10 минут наказывалось штрафом (лишали дневного заработка), более 10 минут опоздания – не допускали к работе. За один день прогула дело могли передать в суд, а суд мог вынести решение и наказать до одного года исправительных работ.
В дисциплинарном отношении рабочие зависели от бригадира и мастера участка.
..