tatar.uz folk history

Лето после окончания первого класса выдалось трудным. Санджар сломал челюсть. Мальчишки играли у нас во дворе, раскачиваясь на футбольных воротах. Ворота упали, кто-то успел отбежать, а Санджар держался за них в центре, не успел отскочить и упал вместе с воротами. Перекладина ударила его по лицу, сломав челюсть.
Мы поехали в старый ТашМИ с Лолой, которая в то время гостила у нас. Был вечер, врачи челюстно-лицевой хирургии уже ушли, Санджара пришлось оставить в больнице. Он плакал от боли, я хотела остаться с ним на ночь, но меня выпроводили из больницы. На следующее утро ему так скрепили челюсти, что он не мог раскрыть рот. Есть мог только жидкую пищу — бульоны и соки, всасывая их. После работы я приходила к нему, а днем мама навещала его, кормила, читала ему книги. Санджар вспоминал, как бабуля приносила мороженое, и он всасывал его через скрепленные зубы. Он пролежал в больнице около месяца.

В то же лето Саид поехал в пионерлагерь по путевке, которую достал муж Лолы Гриша.
Лагерь располагался на Чиланзаре, в районе Чопонаты. Я приехала его навестить, а он стал плакать, проситься домой. С разрешения директора лагеря я на один день забрала сына домой, а потом снова отвезла в лагерь.
В тот же день он все-таки сбежал из лагеря: во время ужина пошел в свой корпус, собрал вещи и выбежал за открытые в тот момент ворота. Саид спросил у случайной прохожей, как доехать до Бешагача. Она объяснила и даже дала пять копеек на проезд.
Вечером я пришла с работы и увидела в коридоре знакомый зеленый мешочек, с которым отправляла сына в лагерь. Спросила аби, в чем дело. Она ответила, что приехал Саид. А он в это время прятался от меня в платяном шкафу. Больше, конечно, я не повезла его в лагерь, а утром чуть свет поехала туда сама, чтобы сообщить директору, что сын дома. Директор встретила меня у ворот.
В лагере все переполошились, да еще путевка не была заполнена, и никто не знал нашего домашнего адреса. Вожатую их отряда директор тут же уволила, и было, за что: Саид рассказал мне, что она курила при детях, нецензурно выражалась и флиртовала по ночам с вожатым другого отряда.
..
Первые три года мальчики учились в школе № 135 недалеко от дома. Школа оказалась весьма слабая, а их учительницей я была недовольна, да и дети ее не любили. Рассказывали, как она хватала учеников за волосы и била об доску, если те что-то делали не правильно во время урока. Помню, пришла я днем домой, поднялась по лестнице, а перед нашей дверью лежит Саид. Оказывается, в школе ему стало плохо, и учительница отпустила его домой одного. Дома в это время никого не было, дверь закрыта, и он лег на пол перед дверью. По-видимому, у него поднялась температура. А ведь мог и упасть по дороге! Вот такая была у них бездушная и невнимательная учительница.
..

А пока дети росли и постоянно болели: то ангина, то бронхит, то воспаление легких, то скарлатина. Мне пришлось научиться самой ставить уколы. Однажды я перепутала бутылочки и вместо хлористого кальция дала Саиду ложку спирта: спирт нужен был для уколов, а бутылочки стояли рядом. Бедный мой сын, что с ним было!
..

Поработав в ташкентском физико-техническом институте, Римма вернулась домой, в Самарканд: ей надоело скитаться по общежитиям и родственникам. В Самарканде устроилась на работу в спектральную лабораторию. Ее старшая сестра Эмма — кандидат физико-математических наук — впоследствии уехала в Уфу, где преподавала в авиастроительном институте.

В то время Лола едва не лишилась жизни. Они с Гришей поехали отдыхать в санаторий на Иссык-Куле, там у нее воспалилась десна, поднялась высокая температура из-за скопления гноя. Супруги экстренно вернулись в Ташкент. Лола чувствовала себя настолько плохо, что не могла идти самостоятельно, ее на носилках погрузили в машину «скорой помощи» и отвезли в отделение челюстной хирургии старого ТашМИ. Чтобы избежать проникновения инфекции в кровь и развития сепсиса, ей дважды вскрывали десну, выкачивали гной. Врачи сделали все, что нужно, и спасли ей жизнь.

Вспоминаю, как мы вместе с Саидом спускались с горы в Чимгане, взявшись за палки, и он упал. Моментально появились спасатели, положили его на носилки и спустили с горы. Внизу в медпункте Саиду оказали помощь. К счастью, перелома не было, только растяжение, и мы благополучно уехали домой.

Я и Алика пристрастила к Чимгану. Приобрели ему горные лыжи с ботинками, и ездили в горы вдвоем.

Спустя какое-то время Алик пригласил меня, детей и маму в дом своей матери. Сестра с мужем имели квартиру на улице Беруни, но она с детьми в основном жила здесь же, а муж Игорь оставался у себя. Алик переехал в мой дом и стал жить с нами. Дети полюбили его, и они стали друзьями.

Куда поступать, в какой ВУЗ? Санджар сразу определился, выбрав филфак ТашГУ, Саид метался между геологическим и филологическим факультетами.

И тут забрезжила возможность поездки в Сиэтл — побратим Ташкента — для участия в музыкальном спектакле «Мир возможен» совместно с американскими школьниками.
Мне пришлось побегать по инстанциям, чтобы в группу включили обоих детей. Все делалось в тайне: каждый старался пропихнуть своего ребенка. Моих детей рекомендовала директор школы, помня, как они выступали на концертах перед иностранными делегациями.
Поездка рассчитана на сорок дней, сдать все вступительные экзамены до нее мальчики не успевали. Санджар сдал два экзамена на отлично, оставалось еще столько же, но уже надо было уезжать.
Мы с Аликом пошли к ректору университета просить, чтобы ему разрешили сдать экзамены экстерном. Ректор посоветовал ехать в Америку и поступать на следующий год. Саид подал документы в литинститут и успел сдать все экзамены кроме одного. Возникла дилемма: вуз или Америка. Мы выбрали Америку.
Ждали посадки в аэропорту, и вдруг объявили, что наш рейс задерживается на несколько часов. Сын с Аликом на такси помчались в институт, Саид успел сдать последний экзамен и поступил в вуз. Спасибо Аэрофлоту за задержку рейса!

Пока мальчики были в Штатах, мы не получали от них никаких известий: ни интернета, ни мобильных телефонов тогда не было.
Потом уже узнали, что разместили их там по семьям, мои попали в семью с двумя сыновьями, старший из которых тоже участвовал в спектакле. Мать их работала, отца, как и у моих детей, не было.
Саид умудрился там заболеть — у него образовался флюс. Долго решался вопрос с лечением, поскольку отсутствовала медицинская страховка, но в результате все-таки вылечили без нее.
За сорок дней в Америке дети успели подружиться, и расставание оказалось болезненным. В Ташкент все вернулись с подарками, мои — с синтезатором, подаренным семьей, в которой они жили, в новых джинсах, при часах. Прежде у моих детей ничего этого не было. Всем домочадцам они привезли подарки. С их «американской мамой» мы подружились и долго потом переписывались.

После возвращения из Америки Саид пошел на первый курс литинститута, а Санджар поступил на работу в Институт геологии и геофизики АН УзССР. Одновременно стал посещать платные курсы английского языка. Так прошел год, а следующим летом он успешно поступил на филфак университета.

Через какое-то время американские дети приехали в Ташкент с ответным спектаклем. Их переводчик Кевин жил у нас дома. Потом он поселился в Москве, женился на русской женщине и дружит с моими детьми по сей день.