tatar.uz folk history

Кокандское «хожение» Айтыкиных

Попутно заметим, что торговые связи русской Сибири со Средней Азией в XVII-XVIIII вв. изучались С.В. Бахрушиным, А.П. Чулошниковым, О.Н.Вилковым, Н.Г. Аполловой, Х.З. Зияевым и другими учеными, исследовавшими зарождение хозяйственных связей Азиатской России со странами Средней Азии, Джунгарией и казахскими жузами, объемы и товарообороты торгово-промышленных потоков, их географию и другие факты участия, наряду с русскими, в освоении сопредельных с Сибирью территорий их жителей, относившихся к разным народам и культурам.

Но исследователи истории торговли между Сибирью, Казахстаном и Средней Азией почти не обращали внимания на вклад купечества — русского, татарского, туркестанского, китайского и пр. — в развитие экономических и культурных связей между народами.
Историки часто игнорировали мотивы, маршруты, обстоятельства и дальность купеческих экспедиций, те трудности, которые они преодолевали на пути, коммерческие и иные итоги предпринятых ими «хожений».

Между тем, многие известия о путешествиях торговых и других людей в глубинные районы Средней и Центральной Азии и сибирские «новые земли» уже мало доступны исследователям.
Поэтому архивные находки о почти не известных купцах и их приказчиках, прокладывавших маршруты в соседние страны, имеют безусловную историческую ценность, не только расширяя наши знания о путешествиях прежних лет, но и позволяют с большим пониманием судить о политике и методах создания огромной евразийской империи, а также о перспективах развития торгово-хозяйственного и культурного взаимодействия Сибири с народами прилежащих к ней территорий. Кудрявцев Н. Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России. — СПб, Изд. дом «Нева»; М., ОЛМА-Пресс, 2002.

К числу таких малоизвестных, но содержательных источников можно отнести отчет о состоявшейся в 1827 г. коммерческой экспедиции в Ташкент и Коканд тарского купца Ниаса (Нияза, Ниаза) и его помощника Кармышака Айтыкиных.

Известно, что в первой половине XIX в. лишь несколько бухарцев состояли в гильдейском купечестве, в том числе и Нияс Айтыкин.
Во время проведения VII ревизии (1815–1830 гг.) торговлей занимались лишь 56 чел. из 953 бухарцев, проживавших в Тарском округе. Из них крупными размерами ежегодных оборотов выделялись лишь трое: Нияс Айтыкин (40 тыс. руб.), Маметей Шихов (20 тыс. руб.) и Ярым Айтыкин (10 тыс. руб.), остальные торговали на сумму до 5 тыс. руб.
Айтыкин к моменту экспедиции владел кожевенным заводом в предместье Тары, а в 1834-1847 гг. — т. е. до своей смерти — писался тарским купцом 1-й гильдии.

Торговая поездка Н. Айтыкина в Кокандское ханство с товарами на 44 тыс. руб., вероятно, была одной из многочисленных инициатив династии.

Маршрут экспедиции и ее хронология были изложены Кармышаком Айтыкиным в «Путевом журнале», хранящемся в Историческом архиве Омской области.
Единственным известным нам пользователем этого документа был узбекский исследователь З.Х. Зияев, взявший из него ряд данных для своей работы, посвященной анализу торговых связей Средней Азии с Сибирью в 17-19 вв.

Этот необычный документ трудно отнести к разряду дорожных дневников или путевых записок, которые в начале XIX века велись руководителями отправленных сибирскими властями в Среднюю Азию и казахские степи посольств и разных экспедиций.
В отличие от «Записок» Филиппа Назарова, написанных по итогам посольства в Кокандское ханство в 1813 г. и аналогичных источников, обычно содержащих подробные описания жизни, хозяйства, управления среднеазиатских народов, дневник Айтыкина крайне скуден на сведения этнографического, политического и иного описательного характера.

Этот журнал является не столько повествованием о коммерческом путешествии, совершённом торговым караваном летом-осенью 1827 года, сколько отчётом разведчика, как именно можно добраться из Омска в Коканд самым коротким и удобным путем.
Форма его составления и содержание имеют предельно конкретный характер.
Журнал содержит поденные (текущие) записи, которые составлены в виде таблицы с пятью разделами: нумерации пунктов, указания времени (месяц и число), названия мест (реки, озёра, горы), количество вёрст и «замечаний» (примечаний).
Замечания содержат краткую характеристику ландшафта на пути следования: качество воды, наличие топлива, состояние трав, места переправ через реки и другие важные сведения, знание которых могло использоваться в военных целях. Обратный путь дополнен в журнале графой, в которой указано время следования между отдельными пунктами (часы и минуты).

Такое скрупулёзное описание маршрута продвижения в Коканд и обратно явно указывает на особую «рабочую» специфику документа, иначе говоря, подтверждает, что, наряду с торговыми, экспедиция Айтыкиных несомненно имела и разведывательные цели.

В отличие от других, экспедиция, выехавшая из Тары сначала в Омск, была крайне невелика, в ее состав входили лишь 13 работников и хозяин каравана.
Несмотря на отсутствие вооружённой охраны, она везла крупную партию товаров общей стоимостью 44499 рублей.
Можно полагать, что Айтыкин верил, что ему, как потомку Аллаха, ничего не грозит, а возможно, этот факт говорит, что Нияз и его спутники хорошо знали Степь и были убеждены в успехе своего начинания.

Начав путь 1 мая из Омска, караван благополучно пересёк пограничную Кипчаковскую волость и углубился в лесостепи недавно созданного Кокчетавского округа.
При себе Нияз имел письмо от Омской администрации, предписывавшее казахским старшинам оказывать всяческое содействие его каравану, но оно не было, как показали события, гарантией их полной неприкосновенности.
За месяц путешественники преодолели 680 вёрст, не встретив на пути никаких затруднений. Остановка у озера Теку была вызвана необходимостью поиска проводника и покупки вьючного скота у местных жителей. Стоимость верблюда при сделке была оценена в 160 рублей, лошади — 80.

Под руководством нанятого проводника Донантеля Бикченоева, по дороге, идущей из редута Мельничного, входившего в состав Пресногорьковской линии, караван проследовал до озера Мамая и, двигаясь на юго-запад по безлесной степи, вышел на торговый тракт Петропавловск-Коканд.
В местечке Уч-Булак (Три ключа) они встретили караван, идущий из Кокании в Петропавловск. У главы каравана Айтыкин «на китайское серебро» купил ещё 16 верблюдов, причем верблюдов при сделке оценили уже по 210 рублей.
Далее их путь следовал через озёра Кошкуль и Сарыкуль к верховьям реки Ишим.

В низовьях речки Нуры произошла непредвиденная остановка. Караван задержали люди султана Алтасыкойской волости Абаса, по словам Айтыкина, «без всякой надобности» на 10 дней. При этом султан «взял грабежом» товаров на мизерную сумму 200 рублей (0,44% от общей стоимости товара, т.е. скорее всего, речь идет о плате за проезд через волость).

Пытаясь вернуть «награбленное», голова каравана, используя письмо от Омского областного начальника, обратился за помощью к казахскому султану соседней Картыковской волости Кунуре Кульджи Худаймендиеву.
К сожалению, он отлучился за пределы волости, но его мать Асыль-ханым, приняла письмо и караван, «со всеми знаками искреннего расположения», пыталась помочь пострадавшим. Она послала к Абасу влиятельного бия Санака с просьбой вернуть захваченные товары. Но его миссия не увенчалась успехом.
По словам приказчика, Абас не только отказался вернуть награбленное, но и заявил, что «он русских немало не боится».

Опасаясь новых поборов, караван Айтыкина вынужден был ещё неделю провести в аулах Картыковской волости под защитой Ассыль Ханым и тронулся в путь лишь 19 июня, с приходом в волость каравана из Петропавловска под началом Ромазана Космасова, с которым Айтыкин продолжил движение в намеченные пункты следования.
По совету Космасова телеги «по ненадобности» были оставлены в аулах султана Кунур Кульджи, а товар перегружён на вновь приобретенных верблюдов, стоимостью 200 рублей каждый. При поддержке Космасова, приказчик сумел также добиться компенсации ущерба, нанесённого Абасом. У его брата Абая Арысланова он сумел получить взамен товаров необходимое количество баранов.

Дальше путь каравана пролегал через безлесные пустынные степи Среднего Жуза, переходящие в полупустыню. После переправы «мелким бродом» реки Нуры отряд вышел на «общий» караванный путь, вдоль которого располагались водные источники: озёра Кумлукуль; Чуплекуль, Чучкалы-Куль, Чу, долины рек Сурте, Сары-Су, а также колодцы с пресной и солёной водой.

Самым трудным участком пути для людей Айтыкина стала западная часть степи Бетпак-Дала (Голодная степь). В дни её прохождения Кармышак вносит в дневник записи о скудных травах, отсутствии источников с пресной водой и использовании в качестве топлива кизяка. Чтобы быстрее преодолеть Голодную степь, караваны проходили за день не менее 30 вёрст, при этом сокращая время отдыха.

15 июля, после двух с половиной месяцев шествия по степи, преодолев 1260 вёрст, члены экспедиции достигли пограничной крепости Сузак, за которой начинались владения кокандского хана.

Путь по Кокании уже шел по обжитым многолюдным местам: деревни Бабайку, Икону, город Туркестан и другие населённые пункты.
Преодолев почти 300 вёрст по Сырдарьинской долине, 28 июля караван прибыл в Ташкент, где разместился в одном из караван-сараев. В нём с приезжих купцов была взята таможенная пошлина (зекет) «с 40 рублей по рублю» и выдана квитанция о не взимании её с вывозных товаров на обратном пути.

После продажи в Ташкенте части российских товаров на «деньги, золото, серебро и прочее» караван отправился в Коканд.

Путь из Ташкента в Коканд не нашёл освещения в журнале. Наверно, автор не счел нужным указать расстояние, населенные пункты, местную топонимику и другие моменты, давно знакомые сибирским купцам, проникавшим в Среднюю Азию со стороны Иртышской линии.
Его внимание привлекли лишь проход через гору Даван, по его словам, бывший «весьма трудным и высотным», переправа на пароме через Сыр-Дарью, приводимом в движение лошадьми с помощью каната.

В примечаниях содержится также краткая, но содержательная характеристика торговли и хозяйственной жизни Кокандского ханства.
«Жители городов Коканта Ташкента и прочих селений занимаются торговлею и следующими рукоделиями, а именно: шёлковыми, полушелковыми, ткут бумажные и шелковые материи, печатают выбойки и занавески, красят зендени и дабы. Из них есть земледельцы, занимающиеся садоводством в особенности кышмышем, изюмом, черносливом, урюком, орехами похожими на грецкие и орехами фисташками для разного употребления». Он также отметил «сеяние хлопчатой бумаги», разведение червей, «дающих шолк», наличие у жителей ирригационных сооружений.

По прибытию в Коканд 13 августа купцы вновь поселились в караван-сарае, где началась торговля. При её описании Айтыкин указал на затруднения в продаже русских товаров, особенно сукна и мехов, которые «сбываемы были не слишком выгодны по причине войны кашгарцев с китайцами».
Вместе с тем, он отметил «весьма выгодное» приобретение в Коканде ковров, хлопчатобумажных, ситцевых тканей, готовых текстильных и других изделий. Приказчик обратил внимание и на доброжелательное отношение местных властей к приезжим купцам из Сибири, что подтверждает запись в дневнике: «во время нахождения каравана в Кокандском владении притеснений никаких для каравана не было».

Участники экспедиции провели в Коканде более полутора недель.
23 августа, завершив продажу остатка российских и закупив кокандских товаров, они на нанятых подводах пустились в Ташкент. Прибыв в Ташкент и расторговавшись, стали готовиться в обратный путь в Омск.
Видно, торговля в Коканде и Ташкенте для них оказалась весьма удачной, так как пришлось нанять четырёх работников — «киргизов» и купить еще верблюдов. Приобретённые товары, продовольствие и сопровождавшие груз работники двигались на 50 верблюдах, 9 из них составили «екипаж». Из Ташкента караван следовал прежним курсом, делая 4 версты в час и при этом отмечая время прохождения между отдельными пунктами.
В местечке Акьяр он переправился через речку Каляс, а затем повернул на восток, где в степи имелось больше водных источников.
В течение недели путники проследовали через ключ Белый, речки Бадан, Букан, деревню Икону и достигли города Туркестана.
Поскольку им предстоял тяжелый и долгий поход по безлюдным казахским степям, караванщики провели в городе «два ночлега» и продолжили движение к южной границе Среднего Жуза.

Вместе с попутчиками караван Айтыкина переправился через реку Бабди Курган и перевалил через хребет Каратау.
На привале у ключа Балыкер у его подножия, приказчик впервые изменил деловому стилю изложения, указав в дневнике: «В нём имеется маленькая рыба, по преданиям азиатцев, пущенная святым».

От крепости Сузак до реки Чу караван следовал уже знакомым путём, ведущим в Петропавловск. Затем повернул на юго-восток и последовал «прямой дорогой» в направление Омска. Она простиралась по среднему течению реки Сара Су, в долине которой имелись колодцы с пресной водой, служившие путникам местами отдыха — «днёвок». Их равномерное расположение на пути шествия каравана при отсутствии других водных источников позволяет догадываться, что путешественники следовали каким-то древним торговым путём, о котором узнали от сопровождавших их казахов.
Движение по безлюдной, почти лишённой растительности, песчаной степи восточных окраин Акмолинского округа было нелёгким испытанием для людей и животных.
На середине пути, на каменистых подступах к реке Нуре пали от истощения три вьючных верблюда, ещё два были, «за худобою», оставлены в Канжигалинской волости.

В рапорте министру финансов Е.Ф. Канкрину от 31 января 1828 г. начальник Омской области генерал-лейтенант де Сент-Лорен сообщал о немалых «затруднениях и неудобствах» в ведении восточной торговли, осуществляемой через иртышские крепости Сибирской линии, связанных с удалённостью и медленным обращением капиталов в торговле с «Коканией» и киргиз-кайсаками.

По его словам, местное купечество вынуждено было, после закупки на Ирбитской ярмарке товаров в феврале, оставлять их до осени в Семипалатинске, так как купцы не успевали сделать «нужных для караванов приготовлений» и пересечь до наступления жары безводные южные казахские степи.
Караваны же, выезжавшие из Семипалатинска осенью, часто застигаемы были в степи «зимними непогодами», отчего торговцы несли большой ущерб в товарах и в скоте. По прибытии в Коканию, купцы вели в ней меновую торговлю в течение зимы и возвращались оттуда не раньше мая или июня.
В феврале они вновь отправлялись на Ирбитскую ярмарку для сбыта там кокандских и закупки новых «тамошних» товаров.
Протяженность прежнего пути от Омска до владений Кокандского ханства составляла до 2100 верст, а время обращения капитала исчислялось почти в два года.
Новый маршрут, прокладку которого выполнили Айтыкины, по сравнению со старым, уменьшал расстояние на 600 вёрст, а срок оборота капитала сокращал до года.
Открытие нового торгового пути, по мнению начальника области, сулило несомненные выгоды сибирскому купечеству и являло собой «необходимую потребность для оживления сей торговли».
Подчеркнув особую значимость «трудов» экспедиции Нияза и Кармышака Айтыкиных, способствующих улучшению сибирской торговли, Сент-Лорен ходатайствовал перед министром о награждении их медалями.

К этому рапорту прилагался подробный отчёт о пути каравана Айтыкиных, который содержал исчерпывающие сведения о его маршруте, большей частью проходившем по безлюдным местам серединной Киргиз-кайсацкой степи.

Ходатайство Сент-Лорена о наградах было удовлетворено правительством, а Нияз Айтыкин и его потомки с тех пор носили прозвище «Царский купец».
Это вновь позволяет предположить, что экспедиция Айтыкина являлась не частным делом предприимчивых бухарцев из Тары, но стала этапом в реализации замыслов Омской областной администрации, осуществлявшей дальновидную стратегию в изучении Киргиз-кайсацкой степи и её хозяйственной колонизации, и органично вписывается в общий фон политики Российской империи в среднеазиатском регионе и усилий руководимого ею частного капитала.

Очевидно, что следует изучать ее в системе активных действий правительства Империи, направленных на углубленное изучение природных ресурсов Киргиз-кайсацкой степи в целях её будущей колонизации, расширение обмена и поиск удобных торговых путей к рынкам Средней Азии и других регионов Востока. ..