tatar.uz folk history

Из истории татарского дворянства просматривается, что фамилия Сюняевых встречается среди пензенских мурз (князей), проживавших первоначально в Пензенской области и на мордовских землях, переселившихся затем в разные периоды под тяжестью обстоятельств на Урал и в Центральную Азию. Среди них есть «служилые татары», торговцы и духовные лица (кстати, один из дедов Сюняева был муллой).

Так что Рашиду Алиевичу на склоне лет есть чем заняться и на Земле — исследованиями истоков своей родословной. Правда, на мой неосторожный вопрос: «Не пора ли начинать выпуск мемуарных записок «о путешествиях по Вселенной?» он дал однозначный ответ: «После выхода на пенсию. Пока полжизни проходит в самолетах, между конференциями и лекциями в различных точках планеты».

Отец ученого Али Абдрахманович Сюняев, инженер по профессии, судя по всему, был человеком научного мышления, имел хорошие познания в литературе и истории татарского и мусульманских народов и старался привить все это и своим детям. Он и был первым Учителем Жизни будущего академика, направившим его за «поисками Истины» в Москву.

В 1960-70-х годах, в период учебы в двух московских вузах и на старте научной деятельности в поддержании «татарского духа» немаловажное значение для Рашида имели, видимо, общение с крупным ученым, тюркологом-медиевистом Эмиром Наджипом (1899-1991) и постоянные контакты с представителями профессорской династии Нигматуллиных. «Пропитка» «татарскостью», надо полагать, идет и со стороны супруги ученого — Гузель ханум. Ее мать, Разия ханум Мукминова, — известный в научных кругах профессор, доктор исторических наук.

Отрадно и то, что у Сюняевых большая дружная семья. Старший сын Шамиль уже вошел в научную среду: он профессор одного из американских колледжей. Два его брата Усман и Али и сестра Зульфия сейчас заканчивают учебу в вузах..»

«.. Помню один из последних своих разговоров со своим дедом (давати) Абдурахманом. Ему было 84 года.

Я прилетел в Ташкент по линии общества «Знание», сопровождая космонавтов в их поездке по областям Узбекистана и заполняя паузы между их выступлениями популярными лекциями о космических исследованиях, интересах астрофизики. В Ташкенте мне обычно давали часов 6 или 8 свободных, чтобы я мог повидать родных. Деда интересовала посадка советского зонда на поверхность планеты Венеры, почти вся наша короткая встреча прошла в ответах на его вопросы. Не сказать, что ему понравилась информация об очень высоком давлении атмосферы на Венере и о том, что облака на Венере содержат капельки серной кислоты.

Но в ответ он рассказал мне, как в 16 лет, задолго до революции 1917 года, его взяли в поездку в казахскую степь и Оренбург с караваном повозок из нескольких татарских деревень севера Пензенской губернии. Ехали они с продукцией своих мастерских с целью обмена на шкуры, необходимые для производства сапог, кожаных пальто и курток. Самым главным его впечатлением было непривычно богатое летнее небо в степи: Млечный Путь, громадное количество звезд, созвездия, и Чулпан — Венера, пожалуй, самая красивая из планет. Меня поразило татарское название Полярной звезды: Темир Казык Юлдузы — Звезда Железного Кола. Давати объяснил мне тогда, что звезды на всем небе крутятся в течение суток вокруг Полярной звезды как табун лошадей…

Я просил и прошу своих коллег — казанских астрономов — опубликовать названия созвездий и планет в татарской «Википедии». Это тоже история народа, в этих названиях есть своя поэзия.

Раз уж упомянул деда по отцу, расскажу и о самых тяжелых годах его жизни. Его семья с четырьмя младшими детьми, как и многие другие семьи, оказавшиеся потом в Средней Азии, была изгнана во время коллективизации из своей мишарской деревни, прошла через лагерь и лесоповал на Шилке, левой составляющей Амура, где, как рассказывал мой дед, под тремя лиственницами похоронены умершие от голода две мои тетки, которым было тогда 14 и 12 лет. Удивительно, что, несмотря на все перипетии жизни и гибель троих детей, давати (дедушка) и давани (бабушка) Латифа остались в моей памяти как очень дружелюбные, трудолюбивые и образованные люди. Латифа учила меня арабскому шрифту, чтобы я мог читать старые книги. Увы, сейчас я почти ничего не помню из этих уроков.

Другой мой дед Исхак родился в татарском ауле, но в достаточно богатой семье, в молодости бывал в Берлине, Варшаве, Стамбуле, Мекке и Медине. Апкай Уммигульсум с детства много читала, выписывала газету и журналы Исмаила Гаспринского, много читала и на русском и, когда началась коллективизация, вовремя поняла, что надо бежать с детьми и мужем из родных мест, и как можно дальше. Ее очень уважал мой отец, не раз говорил мне, что она заслуживает гораздо большего в жизни..»

На обороте надпись: «(тюрк) Сарвар-хоним! Нуреддин-афанди. Породнились в память о этом дарим фото Карима, Фатих ДавлетКильдеевы 20 Декабрь Ташкент»
(фото ДавлетКильдеевых подаренное Сарвар Якубовой и Нуреддину СейфульМулюкову — дяде Фарида СейфульМулюкова)