опубл.2023, изм.2025-03,-04-12,16,29..
Денежная реформа, Юридический институт, Мухамедшин, ТашГУ, НарОбраз, Санаторий «Ореховая роща», Авиагородок и 39-школа, Татарское кладбище на Обсерватории, Галия Измайлова..
1947 декабрь Денежная реформа ..
из Автобиографической повести Инессы Башкирцевой опубликованной на:
|
.Люди жили от зарплаты до зарплаты. Крупные денежные суммы у простого труженика на руках отродясь не водилось, зарплату тратили, в основном, на питание и мелкие покупки, а чтобы приобрести пальто, радиоприёмник, люди копили деньги на сберкнижке. | .В декабре 1947 г. была сталинская денежная реформа, новые бумажные деньги ввели в обращение и одновременно отменили карточную систему военного времени. После реформы были снижены цены на 10-15% на хлеб, муку, крупы, макароны, пиво, а цены на мясо, рыбы, жиры, сахара, соли, спички, овощи, табачные и алкогольные изделия остались прежними. Но вот цены на молоко, яйца, чай, фрукты, а также многие промтовары были установлены на среднем уровне между пайковой и коммерческой». |
1947..49 Юридический институт ..
Шавкат Закариевич Уразаев родился в Белебеевском кантоне Башкирской АССР в 1927 году «.. Окончил Ташкентский юридический институт (1947), в 1949–1955 гг. работал там же на кафедре теории и истории государства и права..» (tatarica.org) Далее о нем в «1950..52 Ташкент»..
Фатых Абубакиров в 1924 приехал в Ташкент и учился в Юридическом техникуме .. 1949-1970 — руководитель Кафедры Уголовных процессов на Юридическом факультете (1987 Тауфик Айди кн.»Тылсымлы куч» гл.2) Далее о нем в «1968..70 Ташкент»..
|
Баки Халидов Баки Закирович Халидов, участник Великой Отечественной войны |
В Красной армии до 1947. |
Баки Закирович Халидов (из воспоминаний его младшего сына, профессора биологического факультета КГУ Ахмета Бакиевича) |
Из армии его долго не отпускали, в дело вмешался ректорат ТашГУ, который пригласил его на работу в университет. |
Демобилизовавшись из армии в 1947 г., отец работает старшим преподавателем на восточном факультете ТашГУ. Но здесь имелась одна тонкость. Дело в том, что у отца не было диплома о высшем образовании по востоковедению, что могло стать юридическим препятствием для продолжения работы и роста на Востфаке ТашГУ. Чтобы его устранить, папа поступил на заочное отделение Востфака ТашГУ, ускоренными темпами закончил его и получил соответствующий диплом. Одновременно и работать, разрабатывать программы новых спецкурсов, и учиться – все это требовало большого напряжения сил и энергии. Я редко видел не горящей его настольную лампу с зеленым абажуром. Иногда он выходил делать пробежку, подтянуться на турнике.….. |
Сам он не упускал случая совершенствоваться в языках. Например, отец брал уроки по языку пушту у афганского эмигранта, работавшего на Востфаке же. |
Далее: |
1947 ТашкентАдгам Абдуллаевич Мухамедшин .. проектировал Парк Победы .. «Биография Рауфа Агдамовича Мухамедшина» |
.. Среди его работ — городские Куранты, ставшие символом Ташкента. [жена] — Бойченко Ираида Григорьевна принадлежит к семье, попавшей в Ташкент еще с первыми волнами миграции русскоязычного населения после завоевания Средней Азии. Умерла в 2001 г. |
2007 «Курантам 60 лет» |
Дата их рождения приходится на второй послевоенный год. Это было время, когда страна залечивала раны и перестраивалась на мирную жизнь. В Ташкент с далеких полей сражений возвращались воины-освободители. Демобилизовался также и участник Второй мировой войны А. Айзенштейн. Известный часовой мастер привез из Германии механизм часов с боем и предложил их родному Ташкенту от имени полка, в составе которого служил. Было решено найти этому механизму применение. Через несколько дней работники архитектурной службы сообща выбрали место для строительства. |
Затем объявили конкурс на лучший проект Ташкентских курантов и тем самым придали значимость будущему сооружению, которому суждено было стать памятником-монументом в честь победы в войне. Было предложено много интересных вариантов, но окончательный выбор пал на проект архитектора Мухамедшина. А главным инженером стал В. Левченко. Началось строительство… Учитывая, что возведение объекта шло в центре города, он считался уникальным. Работы велись быстрыми темпами. И вскоре ташкентцы могли уже любоваться великолепием 30-метровой часовой башни. Ташкентские куранты были оформлены при активном участии усто Ширина Мурадова, прославленного резчика по ганчу, художника-орнаменталиста, зодчего, почетного члена Академии наук Узбекистана. |
Возвели куранты быстро, всего за несколько месяцев, и уже 30 апреля 1947 года горожане впервые услышали их звон. И вот на протяжении многих лет они отсчитывают ташкентское время. Идут точно, их механизм все годы работает надежно и никогда не подводит горожан. А находясь вблизи от центра города, через каждые 15 минут можно услышать «голос» колокола и его долго не смолкающее гулкое эхо. После реконструкции Ташкентские куранты стали еще наряднее и величественнее — это идеальное место для встреч, ведь именно под курантами встречаются влюбленные… «Старинные часы еще идут». |
2007 Малиновый звон над Ташкентом |
Словом, в Ташкенте инициативу и расторопность фронтовика оценили, включили его в бригаду по проектированию и строительству здания курантов в национальном стиле, ибо курантам суждено было стать оригинальным памятником-монументом в честь великой Победы над фашизмом. Был даже объявлен творческий конкурс. Предпочтение отдали варианту, предложенному архитектором Мухамедшиным и инженером Левченко. Художественное оформление выполняла бригада во главе известного резчика по ганчу — орнаменталиста, почетного члена АН Узбекистана усто Ширина Myрадова. Кстати, тогда же, 60 лет назад, он принимал активное участие в сооружении здания ГАБТ имени Алишера Навои… |
 1947-04-30 Ташкент — Куранты |
 1948 Ташкент — Сквер (НацАрхКФФдок) |
 1950-е Ташкент — Куранты |
Еще фото с Курантами в 1950..52 ТашкентДалее о детях: |
Народное Образование ..
Фотографии с Кильдибековым в 1926..28 Ташкент..
 1948-06-26 Avtobiogr-Kildibekova |
Автобиография (копия) Я, Кильдибеков Мухамед, родился в 1897 году в быв. Уфимской губернии Сафаровской волости дерев.Балыклы. Отец умер в 1901 году, а мать вышла замуж за другого и я с 4-х лет остался сиротой. До 1910 года я воспитывался у дяди проживавшем в дер. Толбазы Аургазинского р-на Башкирии. В 1910 году уехал в г. Оренбург где я попал в старометодную школу. Здесь мне пришлось учиться и прислуживал богатым ученикам ставил самовар, бегал по поручениям .. В 1913 году меня и одного моего товарища исключили из школы. После чего я поступил работником некоего гр-на Кутуева у которого я был и няней, и прислугой, и дворником, и конюхом. С 1915 года работал по найму в фруктовом подвале у фруктовщика Алимова и Ко. сначала мальчиком, а затем приказчиком. С 1917 года работал артистом в труппе «Шеркат». Окончил [нар.курсы] В 1919 году приехал в Узбекистан в г. Мирзачульск, где я поступил учителем в школу. где работал по 1923 год. По климатическим условиям мне пришлось выехать из Мирзачуля в Ташкент, где и до настоящее время работал и работаю по линии Народного образования. Учитель школы №8 [подпись] 26/VII 48г. |
Санаторий «Ореховая роща» ..
из Автобиографической повести Инессы Башкирцевой опубликованной на:
|
.Я убегала даже из детского оздоровительного санатория. Мама добилась для меня путевку в санаторий как тубинфецированная с положительной реакцией Пирке. Срок пребывания в пионерских лагерях 24 дня, а тут — 40 дней. В мае мне исполнилось 10 лет, а в июне я сбежала из санатория вместе со своей тезкой из отряда — Инной.Много-много лет спустя, когда я нянчила старшего внука, я ему рассказывала, как мы соскучились по маме и с подружкой вдвоём убежали из санатория домой. Через некоторое время внучик попросил: «Бабушка Инна! Расскажи еще раз как ты из тюрьмы сбежала»!!! А я ему рассказывала, что мы из санатория сбежали; как он ещё детсадовского возраста смог связать санаторий с тюрьмой?! Пионерский лагерь с тюремным лагерем. Почему он сказал из тюрьмы?!Для детского восприятия это наверное одно и тоже — отлучение из дома, от мамы, что лагерь, что тюрьма, что санаторий — одинаково — то есть не дома, без мамы — всё едино.Смешно было бы очень, что я смогла сбежать из тюрьмы! | .В санатории было хорошо, кормили пять раз в день. Но я соскучилась по маме. В воскресенье в родительский день мама не пришла ко мне, а послала Альфия-опая с Дильбар-опаем. Они со мной ласково говорили, гостинца, деньги дали, а я их еле вытерпела и еще больше маму захотела, и мы с одной девочкой, её тоже звали Инна, вместе скучали: она про свою маму рассказывала, а я — про свою маму, и мы с ней решили вместе убежать.На следующий день после второго завтрака, когда отряд свободно проводит время, мы с Инной пошли в зооуголок, который был близко от ворот и смотрели клетки с кроликами, а сами поглядывали за сторожем в будке. Выждали и быстро юркнули за ворота и зашагали очень довольные. В то время автобусы не ходили, до трамвая было очень далеко идти пешком. Мы были в одинаковых казённых одеждах: юбка белая и кофта из отбеленной бязи. На кольце сели в трамвай № 2 во второй вагон. Где мы с Инной расстались я уже не помню, но очень хорошо помню, что я струсила и поехала не домой, так как боялась маму, а поехала к нашим родственникам в Старый город на 8 трамвае на Оклан к Рукия-опаю в надежде, что при ней мама смилостивится, не заругает, потому что при родственниках мама бывает всегда весёлой. Такая хитрая я была бестия. | .Тут я, конечно, опрометчиво поступила, надо было не мешкая сразу ехать домой. Рукия-опай потом часто с ужасом пересказывала: «Стоит Инночка одна и говорит: «Я маму боюсь, поэтому убежала к вам из санатория». Когда она вышла к калитке, запричитала: «Ой, Олла-а-а! Что ты наделала? Марьям ещё не знает, а тебя наверное ищут».И пока мы с ней со Старого города доехали до Аэропорта, у нас дома сидела медсестра из санатория и рассказывала, что сбежали две девочки, одна уже дома — Инна, но не я. Мама была в ужасе, она толком и не слышала, думала уже, что я умерла: там нет, дома нет, а увидев меня стала такой злой, заплаканная и, ничего не говоря, отправила меня с медсестрой обратно в санаторий.И Рукия-опай не помогла, как я надеялась, что мама при родственниках будет весёлая. Развеселила я её… А другую Инну её мама оставила дома, хотя смена только началась. | .На другой день на утренней линейке меня позорили на весь санаторий как плохой пример. До сих пор наглядно помню как я одна стою в центре всего санатория. Все смотрели, так стыдно было, себя любимую очень жалела, но не долго. Я, вообще, долго не грущу, тем более, что меня выбрали на спектакль «Золушка», правда, я репетировала плохую Гортензию, а Золушку репетировала хорошая девочка, которая была первая в паре с воспитательницей, когда мы все парами пять раз в день строились и заходили в столовую.Дети смеялись над моей Гортензией, у меня на голове была соломенная шляпка и вместо платья длинная юбка до пола. Ко мне стали хорошо относиться, медсестра мне первой заплетала косички. Как дома в детстве, когда тебя причёсывает мама, и ты вся устремлена навстречу ее рукам. Это наверное, чтобы я при выписке не потеряла в весе, если я буду грустить, как в первый день после побега. | .Было уже начало жаркого июля, стало по ночам тепло, когда во двор санатория в отдельную летнюю веранду вынесли больных из туберкулёзного отделения, горбатых в гипсах, выздоравливающих после операции на специальных кроватях, тех которые здесь лечатся годами. Моего Алика — тоже.И мне стало совсем хорошо. Я каждый день ходила к нему. Несколько раз я покупала по утрам у местных молочниц кислое молоко в поллитровых банках, и мы с Аликом выпивали это молоко. Вместе с Аликом мне очень скрашивало моё оставшееся пребывание, и я прожила сорок дней и сорок ночей в Аликином санатории и немного запомнила наше житьё-бытьё в «Ореховой роще». | .Наши летние веранды двухэтажные, открытые, огороженные высокими барьерами. По середине вход и деревянная широкая лестница на второй этаж. Там справа кровати нашего отряда, а налево — старших девочек, внизу кровати мальчиков.Перед тем как пойти спать днём и вечером, мы мыли свои пыльные ноги. Сандали оставляли перед входом. В фойе веранды по бокам перед лестницей ставили с двух сторон два ряда по четыре цинковых тазика с двумя ручками с теплой водой, а на полу по середине фойе до самой лестницы стелили несколько старых пеленок. Мы по очереди вставали в тазики, мыли ноги, вставали на пелёнки, проходили по ним и шли быстро наверх по лестнице, и пока дойдёшь до своей кровати ноги уже сухие. Нянечки смотрели, чтобы кто-нибудь не пробежал с немытыми ногами, не испачкал простыни. |
.Когда был сон-час дворник подметал все тротуары, ведущие в павильоны, в столовую, костелянша трясла простыни и вывешивала возле прачечной. Бельё на верёвках, как и наши мокрые ноги в нашем южном городе быстро высыхали в эти летние жаркие дни. Под этот не громкий бытовой шум и приятный знакомый запах политой из арыка теплой земли в тени душистых ореховых деревьев я каждый раз привычно засыпала.Конечно, я была настоящей непоседой, я не могла находиться где-нибудь долго, однообразие меня угнетало. |
из Автобиографической повести Инессы Башкирцевой опубликованной на:
|
.Алик всё ещё лежал на лечении в санатории. Нога в гипсе. Бедный ребёнок! Мальчишка в возрасте, когда надо бегать и бегать, а он и ходить не мог, и лечение болезненное. Как жалко Алика, столько натерпелся, и учёба вся насмарку пошла, хоть дети в санатории и учились, и питание, конечно, было не очень. |
Алик в санатории «Ореховая роща» |
.Мама думала только об одном, как бы вылечить сыночка, поставить на ноги. В родительские посещения всегда ездила к нему, подкармливала. Алик уже с детства настрадался и от болей, и от вынужденной неподвижности с диагнозом туберкулёз кости и отлучённостью из дома, от мамы.Я, когда стала записывать своё детство, от боли за Алика, безмерно жалея его, я забрасывала свои записи, не в силах это вспоминать — испытать такое в жизни маленького мальчика, и переставала записывать. | .Какая тяжёлая доля выпала на всю нашу семью! Мучительно больно за наших самых близких: за безногую бабулю, за маленького Алика, за мою маму в 36 лет оставшуюся вдовой с двумя маленькими детьми.Жизненная судьба мамы — это бесконечные беды, ее жизнь была поистине героической. Как мама пыталась бороться, пыталась выживать с такой тяжёлой судьбой! Мамина жизнь была необычной, детали оказались ужасными, сами видите. |
О санатории «Ореховая роща» комментарии к статье «Костно-туберкулёзный санаторий им. Крупской» (https://mytashkent.uz/2011/01/30/kostno-tuberkuleznyj-sanatorij-im-krupskoj/):
01/02/2011 Вавилова:
«Ореховая роща» — для взрослых был, а «Крупской» — для детей. В связи со значительным уменьшением заболеваемости костно-суставным туберкулезом, оба санатория стали принимать разных больных, не только с туб-м. По дороге от Сельхоз. института в сторону ТашГРЭС, кроме «Ореховой рощи», были санаторий для взрослых больных легочным туберкулезом «Красный Октябрь» (теперь 2-я туб. больница) и детский полиомиэлитный санаторий «Красная майка». Все они организованы были примерно в 1930-х.
Возможно, этот санаторий был на Чиланзаре — под другим названием, но с ореховой рощей. В 2020-х снесли красивое здание, дворец в санатории на Луначарском шоссе.
1947..49 Авиагородок и 39-школа .. предыдущая часть в 1944..46 Ташкент, см.также: 1946 Укчи и Оклан (И_Башкирцева)
из Автобиографической повести Инессы Башкирцевой опубликованной на:
|
..Чаще всего вспоминаю из моего детства и юности, когда мы жили в Авиагородке. Он назывался Г.В.Ф. — гражданский воздушный флот СССР. Это — старый ташкентский аэропорт, где в лётном городке жили лётчики в больших высоких двухэтажных корпусах, на большой территории около лётного поля, слева от входа. Здесь были и магазин, и поликлиника, и детский сад, и летний кинотеатр, и, конечно, клуб. Через железно-дорожную линию и шоссейную дорогу недалеко было двухэтажное здание — профилакторий для пилотов, которые перед полётом там отдыхали. Летали они на устарелых примитивных самолётах малой авиации и в ночную темень, и в непогоду, одевали меховые куртки и меховые унты, очень теплые из натурального меха с длинным ворсом. | .Корпуса в городке были двухэтажные, двухподъездные, лестницы на второй этаж деревянные, очень ровные, гладкие, сделанные из лиственницы крепкого дерева. Они и через 50 лет сохранились неповреждённые, очень добротно сделаны. Сейчас городок не узнаешь, по нему даже рейсовые автобусы ходят, и построили много четырёхэтажных и пятиэтажных домов на пустырях между первыми высокими корпусами, и люди теперь там живут разные, а лётно-наземный состав аэропорта. Рядом с этим аэропортом справа в Ташкенте построен новый современный аэропорт, в котором взлетают и приземляются огромные скоростные пассажирские лайнеры с реактивными двигателями со многих концов света. А пилоты — лётчики Аэрофлота, одетые с иголочки с строгих добротных костюмах в белоснежных рубашках и красивых галстуках, и стюардессы в таких же строгих классического стиля одеждах — молодые девушки, каждая из которых почти модель. Когда они вместе проходят со своими модными небольшими чемоданами на четырёх колёсах в приготовленный борт, диву даёшься, любуясь красивейшими нашими работниками авиации. Виват, Россия! |
.А когда мы переехали в Авиагородок, это были 1946-1947 г.г. сразу после войны. На боковой стене каждого корпуса на самом верху почти под крышей была надпись черными печатными буквами: СМЕРТЬ ФАШИСТКИМ ОККУПАНТАМ. Мы жили при аптеке в 17 корпусе на первом этаже в торце здания. Мою маму — Марьям Валиевна Кабирова — назначили заведующей открывшейся аптеки. Люди здесь жили все русские, точнее русскоговорящие. |
..День проходил за днём, промелькнули месяцы и годы в напряжённом ожидании. Так шли одни из самых тяжёлых маминых годов. Раз в два месяца мама ездила к Дау-опай на свидание в Зянги-Ата в женский трикотажный лагерь в Сыр-Дарьинской области около г. Ковунчи (ныне г. Янги-Юль), везла передачи все 8 лет. Часто с Альфия-опаем, с Рустамом, один раз и меня взяла с собой. Я запомнила как там шли с работы женщины все рядом, строем, все одинаковые, сзади строя шел военный. Мы в окно передаточной комнаты видели их. Потом Дай-опай заходила. Мама, как обещала, всё сделала для Альфия-опая, своей племянницы. |
Инесса Башкирцева — Воспоминания (из гл.2) |
 1947 Ташкент — мне 11 лет |
..Альфия-опай получила высшее образование. Вскоре мама выдала её замуж. У нашей родни принято молодых знакомить, сватать. Меня мама тоже сосватала уже после окончания аспирантуры, то есть поздновато. Через соседку в нашем доме Ксению Науменко. Нашу семью все в доме уважали. И мама сама повела меня в гости знакомить в семью моего будущего мужа. И Альфия-опая мама сама сосватала, познакомившись с Басима-опаем, у которой было три сына, за старшего, окончившего железнодорожный институт. Сватовство состоялось у нас дома, когда мы жили в аэропорту в Авиагородке. Стол накрыли белой скатертью, мама испекла, на вазах фрукты и конфеты. Я посидела со всеми, покушала, и мы с Аликом ушли на улицу.Я пошла к Свете Лагуткиной, с которой мы в то время близко сдружились и могли с ней хоть где уединиться и подолгу поговорить о том, как бы мы хотели жить, совсем по-другому, и наши желания очень совпадали. Мы с ней часто сидели в нашем подъезде, как и в этот раз, так как у нас гости, и меня могут позвать. Так вот, сидим мы со Светой в подъезде на первом этаже, и вдруг жених вышел в подъезд покурить. Он был в форме, весёлый такой, что-то нам сказал, мы тоже развеселились. В молодости развеселиться, вообще, ничего не стоит. Мы обнаглели и сказали ему: «Вы — лейтенант?» Засмеялись, испугались и убежали на верх по деревянной лестнице на второй этаж. Там был парткабинет, который почти всегда был закрыт. Фамилия секретаря партийного комитета лётного состава была Безруков. Запоминающаяся фамилия. После свадьбы Альфия-опая и Назым-абы наши взрослые вспоминали свои нелёгкие женские судьбы… (см. 1927..33 Ферганская долина) |
..Рядом с аптекой в нашем подъезде жила женщина с тремя сыновьями: Митя, Юра и Витя. Их отец погиб на фронте. От нас часть общего коридора отделялся от них фанерной перегородкой, и в коридоре всё хорошо было слышно. Вход к нам и в аптеку был не через подъезд, а через веранду. Их мама часто закрывала на ключ, когда уходила, как и нас наша мама. А мы с ними перестукивалась, во всю игрались, переговаривались, все обиды быстренько позабыв. Они были, кроме младшего Вити, старше нас с Аликом. И всегда просили нас спеть, а сами потом над нами смеялись и дразнили. Я пела: «Жила была Рахелла, чёрна как холера. Таш-туши, таш-туши, мадам-попугай! Таш-туши, таш-туши, один билет дай!» И они хохотали. Юра кричал: «Алик! Давай свою!» И стучали сильно, пока не споём. Алик пел: «По военной дороге шёл петух кривоногий, а за ним восемнадцать цыплят. Он зашёл в ресторанчик выпил водку стаканчик, а цыплятам купил лимонад». И все хохотали.Однажды, когда мама нас закрыла, в замочную скважину входной двери просунули позорную записку. Я очень по этому поводу огорчалась, как и из-за Алика, которого дразнили — культин; и из-за записки переживала, что я виновата в чём-то, что мне такое написали: «Инна! Я тебя люблю». Слава Богу, что эта записка была единственная. Это сделал Рафка из другого подъезда, значит тоже плохой был, хоть большой уже был. Я об этом старалась не вспоминать и никому не говорила. Только Алик знал, и он тоже молчал. |
.Мы с детьми играли около дома в классики, на дороге — в русскую лапту. Там машин было мало, почти не было! Разругавшись с детьми, меня девочки дразнили: «Инка-татарка!» Мне это было очень обидно. Я бежала к маме в аптеку и умоляла её: «Мамочка! Идите скажите им, что я русская!» Но мама никогда не ходила. Наоборот, она меня ругала: «Сиди дома, учи уроки; вот я на улицу не хожу, и меня никто не дразнит, а ты вообще стала дайдэ — по-татарски — уличная. Похожее английское слово dendy — тоже такого же смысла — гуляка. Дети были вредные, даже жестокие, а мы все равно любили играть с ними на улице.На втором этаже в нашем подъезде недавно стала жить главный редактор лётной газеты Перегудова. Она приехала по назначению из Москвы. С Лилей Перегудовой мы сидели за одной партой, вместе ходили в школу и дружили. У неё были очень красивые комбинированные шерстяные платья. В школу с нашего дома мы ещё ходили с Шурой и Валей Сорокины. Они жили во втором подъезде на первом этаже. Их папа работам механиком в аэропорту. Он приходил на обед домой, их бабушка готовила обеды, и порции она разливала небольшие, чтобы всем хватило, мы все тогда жили очень скромно. Кухни были общие на 2-3 семьи. Валя рассказывала, что их папа всегда в большую тарелку с супом перекладывал и второе, и всё вместе съедал. А когда он заболевал, он брал наверху домашнюю аптечку и выпивал по одной все порошки и таблетки какие только там находил: и бесалол от живота, и пурген от запора, и фталазол от поноса, и пирамидон от головной боли, потом закутавшись в ватное одеяло, засыпал. А утром выздоравливал и шёл на работу. |
.А на втором этаже над нами жила Элла Абарцумова с дочерьми Милой и маленькой Викой. Мы с ними были не только соседями, но и друзьями. Они по национальности армяне. Мама говорила, что в этой нации очень умные люди. У нас в Аэропорту были еще такие же знакомые, тоже очень умные и добрые. Мы их называли всегда всех вместе: мама Дора, дочка Флора, а фамилия Акопьян. Я с Викой часто играла у них дома, сидела с маленькой по просьбе тёти Эллы. У них была радиола и долгоиграющие пластинки в 32 оборота: оперетты Кальмана, вальсы Штрауса. Многие арии Вика пела, любила ставить именно эти пластинки, и мне они тоже понравились: «Много женщин есть на свете, Но к одной влечёт нас в сети. Сильва, ты одна моя мечта — И мой кумир!» |
Инесса Башкирцева — Воспоминания (из гл.2) |
.Вскоре аптеку перевели в соседний 18 корпус в здание поликлиники, и аптека стала занимать две комнаты и кухню-мойку в подъездном отсеке, оборудованный в кухню. Там была электроплитка, перегонный куб-дистиллятор и в стене в аптеку сделано маленькое квадратное отверстие-окно, чтобы передавать вымытые чистые пузырьки, флаконы, колбы. Слева стоял узкий обеденный стол и две табуретки. Аптека теперь стала более приспособленная к работе, и кроме санитарки работала ассистентом тётя Нюся. Она приготовляла и отпускала лекарства. Угловая большая комната была для нас с двумя окнами. Коридорную дверь в подъезд мама на ночь закрывала на ключ. Мы втроём стали жить в хорошей светлой и большой комнате с окнами и с круглой голландской печкой, покрашенной в чёрный цвет. Топка была со стороны коридора. Жилище отапливалось углём печником из поликлиники. |
.В шестом классе мне трудно давалась алгебра, поэтому я не любила делать домашние задания, хотя теперь у нас был отдельный стол у окна с двумя ящиками: один мой, другой Алика. Я приноровилась делать эти задания в классе на переменках, на других уроках. А дома я посижу за письменным столом, перепишу по письму, соберу портфель и тут же убегаю на улицу, это — моё любимое занятие.Но я в это время хорошо помогала маме, причём с большой охотой, лишь бы она не ругала меня за мои двойки и не заставляла без конца: «Уроки учи». От бабушкиного воспитания я привыкла убирать комнату: мыла полы, вытирала пыль. По вечерам, когда аптека закрывалась, я и коридор мыла, где целый день все ходили, выливала воду на улицу, и тряпку хорошо ополаскивала под краном в водопроводной колонке перед домом во дворе поликлиники. Чистила нашу обувь от грязи и пыли, вымывала в ведре подошвы, потом аккуратно складывала около двери.Алик вместе с мальчишками поздно вечером слушали футбол из репродуктора — громкоговоритель, который был на столбе около нашей аптечной веранды; и с большим интересом слушали репортажи Озерова, его знаменитые радостные: «Го-о-ол!» Алик очень любил футбол. | .А ещё я отвозила аптечную выручку за день в кассу Аптекоуправления. У мамы было много работы, она и вечерами работала в аптеке, в одиночестве распевая татарские песни. У неё голос, она умеет красиво петь. Мама просила меня съездить, но я любила поиграть на улице, и мама мне за это давала 1 руб. на мороженое. Аптечные деньги она заворачивала в бумаги с указанной суммой и с печатью аптеки, потом — в носовой платок и клала мне в карман. Я шла по тротуару, перейдя железнодорожную линию и дорогу к конечной остановке (круг трамвайный) десятого трамвая, садилась в трамвай, билет 3 коп. и ехала до остановки Воскресенская. Вечером народу было мало, и я почти всегда сидела и с любопытством смотрела в окно. Маршрут я запомнила надолго: наша — Железно-дорожный институт, следующая — Тезиков базар, Железно-дорожный парк, Переушинский мост (напротив моста начиналась Сорокульская улица, там с нашего класса жили две девочки), Салар, справа — Вокзал, Госпитальная (справа Православная церковь), Чехова, Сапёрная (слева Военная крепость), Дизельная и моя Воскресенская — центр города. Следующая — Дворец Пионеров, потом линия выходит на ул. Навои, остановка Урда, поворот направо на ул. Полиграфическая (ныне Усмана Юсупова), по ней надо проехать ещё 5-6 остановок и будет конечная 10 трамвая — Рабочий городок. И пока мы жили в Авиагородке до конца маминой работы я часто отвозила ей дневную выручку, и полюбила эти мои трамвайные поездки. Деньги я ни разу не потеряла. Много лет спустя мама сама удивлялась, как она могла доверить деньги девочке, под конец сумма там была уже трёхзначная, я даже запомнила — 164 рубля было однажды. «Не могу вообразить, чтобы я отправляла свою одиннадцатилетнюю дочь трамваем до центра и с дневной выручкой!» «Отправляла, мамочка, отправляла и не единожды!» |
.От остановки Воскресенская я шла на ул. Ленина, это рядом, там сразу же ворота Центрального аптечного склада, где справа было Аптекоуправление — двухэтажный такой старый домик. На первом этаже направо по коридору в торце здания комната кассира, она за письменным столом принимала деньги. Потом сделали в двери окошечко. Кассирша всегда мне улыбалась и пропускала вперёд. Я отдавала деньги с запиской и радостная уходила покупать мороженое. Как из ворот выйдешь, налево по ул. Ленина красивый особняк — Центральная аптека №1, дальше цирк и киоск, где я покупала мороженое. Конечно, мама меня каждый раз уговаривала, чтобы я не потеряла деньги ни в коем случае. Я ей говорила, что я маленькая что ли. Этой выручкой я маму очень выручала. А как мне понравилось одной ездить по улицам города и смотреть в окно! Дома сидеть неинтересно и скучно, скорее бы вырасти. |
.В этой аптеке часто по вечерам мы с Аликом помогали маме заворачивать в бумагу порошки. Мама нас научила, она на аптечных весах, держа их на пальцах левой руки, правой рукой осторожно сыпала белый порошок шпателем в полукруглую чёрную чашечку весов, а на другой чашечке — миллиграммы. Уровняв чашечки, мама осторожно высыпала, а мы заворачивали эти порошки в прямоугольные бумажки; потом мама складывала их по 6 или 8 штук в бумажные самодельные конвертики с названием лекарства. Лекарства покупали все. Несмотря на то, что большинство лекарств стоило копейки, за день набиралось до сотни рублей. Аптека всегда выполняла план маме на радость, потому что были хорошие помогающие лекарства. Люди помногу брали вату, марлю, бинты, а рыбий жир, гематоген, аскорбинку с глюкозой, холосас — вытяжка шиповника — покупали, как говорится, рекой лилось. Некоторые лекарства брали, используя их не по назначению, например, пурген — для стирки белья, нашатырный спирт для отбеливания, даже йод или марганцовку — для подкрашивания деревянных реек. Когда санитарка уходила, я в кухне мыла нашу посуду, котелок от молока отмывала песком — возле колонки. Мама была мною довольна, хвалилась, что я умелая, и многие так говорили, и она давала мне свободу — разрешала ходить к подругам домой и даже ночевать у них. |
Инесса Башкирцева — Воспоминания (из гл.2,3) |
.В городке было много моих подружек: Света Лагуткина, Неля Захватаева, Эмма Ленц. Эмма Малькова и Алла Синкевич жили напротив в 19 корпусе. В большом нашем с ними общем дворе слева был целый ряд небольших сараев-кладовок для дров, угля и керосина, а также общая уборная, как теперь говорят: туалет во дворе. С нашей стороны на входе буква М, а с противоположной — Ж. В этих туалетах противно пахло карболкой, санитарки дезинфицировали. У Аллы Синкевич было две комнаты и черное пианино «Красный Октябрь». Алла училась музыке. Мне так понравилось, как она играла и звук пианинной музыки, что я попросила ее научить меня. Алла согласилась и сказала, я тебя научу, что я играю, а ты мне полы вымоешь, а то я из-за тебя не успею. Я научилась играть по нотам две пьесы из «Маленькие этюды» Клименти двумя руками, «Весёлый крестьянин, возвращающийся с работы» П.И. Чайковского и гамму на первой октаве правой рукой. Еще выучила без нот «Полюшко-поле, полюшко широко поле», мелодия на чёрных клавишах: вступление как марш — шесть тактов левой рукой, потом правой начинается красивая русская песня. Я ходила в клуб, там тоже в зале было пианино, и я с радостью играла, но меня вскоре прогоняли. Как жалко было! А с Эммой Мальковой мы были, вообще, как родные сёстры, менялись даже платьями. |
.. гл.3 ..Я училась в женской школе №39 около Тезекова базара. А недалеко от профилактория была двухэтажная школа №34 для мальчиков, в которой после санатория учился мой братишка Алик. В 39 школе я больше всех подружилась из класса с Аллой Сосниной. Они жили напротив остановки «Железно-дорожный парк» в собственном доме. Её старшая сестра Неля хорошо пела и играла на пианино. Она увлекалась классической музыкой. У них были ноты — арии из опер с текстом. Девочки любили музицировать, и я стала у них завсегдатаем. Им нравились красивые арии из оперы Верди «Травиата». Алла пела партию Альфреда: «На миг явились вы мне тогда, дивной блестя красотою, и с той поры всей душою стала на веки душа полна». Партию Виолетты пела Неля: «Ах, мне сказалась тогда любовь моя! Страстью могучею, страстью могучую нежную, любовь сказалась, счастье в душе моей. Ах, если б на веки стала на веки душа полна…» Как мне у них нравилось! «Льётся музыка, музыка, музыка!» Вот что значит знакомая, ставшая теперь любимая, мелодия. После уроков я часто шла из школы с ними к ним, а не домой. Их соседкой была Гала Мельникова, красивая девочка, наша будущая первая диктор ташкентского телевидения. Она училась с нами в параллельном классе, и мы четверо дружили школьные годы. Помню хорошо, что когда мы все вместе шли по тротуару мимо одноэтажных домиков по правой стороне улицы, что напротив центрального входа на Тезиков базар, шли и постоянно смеялись. Скажет кто-нибудь слово, и мы ха-ха-ха! Непонятно над чем мы смеялись, но хохотали как безумные. В этих домах, мимо которых мы проходили и смеялись, жили персы. Они были чернявые, невысокие, большеглазые и плохо одетые, и напоминали мне женщин моего детства в Митани, конвоируемые всадником. Те были, конечно, крымские татары, которых в мае 1944 г. всех в 24 часа вывезли из их исторической родины из Крыма в Казахстан и в Среднюю Азию в товарных вагонах в спешном порядке, объявив их предателями родины в В.О.В., хотя много крымских татар воевали в этой войне и погибали. Добрые люди, родные мне по языку, которые были незаслуженно наказаны. |
..Я не стерпела, чтобы не вымолвить словечко о моих ташкентских земляках, хороших знакомых, сослуживцев, соседей, о моих сородичах — крымских татар, о людях рабочих специальностей, старательных, вежливых и заботливых. Они очень заботились о своих стареющих отца с матерью, ещё не все тогда получали пенсии по старости. Они лелеяли своих стариков, прям как деток. Крымский татарин Гали Кучуков — дядя Гриша, муж тёти Валии всю жизнь работал в Ташкенте экскаваторщиком, воспитывал троих детей. Молодые братья Пакизе работали токарями в Чирчикском Химкобинате и содержали на своем иждивении и своих родителей и родителей своих жён и любили их. Жили все скромно и тихо, и не смогли вернуться в Крым. А большинство крымских татар и в живых нет. Это наша жизнь, жизнь простого человека, с его страстями, болью, заботами, страданиями, радостью — всё, что проходит каждый человек в своей жизни. И я тоже пожалела дяденьку-чеченца моего детства, который нас так сытно и вкусно накормил. Оказывается, его-то дом отобрали военные, вот почему его жалели наши домашние, сердобольные люди. «Расстояние: вёрсты, мили… Нас расставили, рассадили, Чтоб тихо себя вели По двум разным концам земли, По трущобам земных широт Рассовали нас как сирот. С фонарём обшарьте Весь полуденный свет, Той страны на карте нет. Выпита как с блюдца, Донышко блестит! Можно ли вернуться в дом, Который — срыт?» — М.Цветаева |
.После отступления продолжаю рассказ о моих школьных годах. Мои одноклассницы Соснины и Мальниковы жили хорошо. Они были добрые и приветливые, каждый раз мы вместе угощались чаепитием с домашними печеньями, наивкуснейшими, тесто с творогом или с вишнёвой начинкой. После чаевничанья мы заходили к Гале, мы любили смотреть их новый дом, который они недавно построили и уже полы покрасили ярко-коричневой краской. Полы высохли, но комнаты ещё пустовали. Мы вместе заходили и смотрели; открывали новые двери в первую комнату, потом двери напротив во вторую и на таком же месте двери в третью комнату; и так и ходили, и смотрели; почему-то я это хорошо запомнила, особенно запах нового, всегда красивого собственного дома. Мы все четверо: Алла, Неля, Гала и я в восьмом классе пошили себе у портнихи одинаковые белые платья из штапельного полотна, фасон под матроску с синей каймой и тремя белыми полосками на синем, большой матросский отложной воротник. И вместе пошли на 1 Мая со школой на нашу Красную площадь. Все четверо в одинаковых платьях, так мы хорошо дружили. Из нас всех Галя не изменила Ташкенту, не соблазнилась ни Америкой, ни Россией. Талантливейшая из нас всех — Галина Мельникова — стала народной артисткой Узбекистана. Это как будто про неё пела Тамара-Ханум: «Ой, да Галя и Султан — Украина и Узбекистан!» |
 1950-е Ташкент — Тезиковка — 10-трамвай |
Инесса Башкирцева — Воспоминания (из гл.3) |
.Наша жизнь понемногу налаживалась. Теперь, когда у нас была настоящая комната, к нам в гости стали приходить родственники. Без чая никто не уходил — обычное восточное гостеприимство. У мамы всегда для гостей были припасены печёное — хворост, — который можно долго хранить в буфете, а также вишнёвое варенье и карамель. Когда приходили гости, мы с Аликом тоже лакомились. |
.Летом 1946 г. [АК: возможно 1947 или 48] к нам с ночёвкой приехала Рукия-опай из Казалинска. Мама близко дружила со многими нашими родственниками, и одной из них была Рукия-опай из Казалинска. Её дочь Голия Сафаргалиева, закончив Казанский Ленинский университет с красным дипломом — физико-математический факультет, — приехала в Ташкент. Моя мама и Башма-опай познакомила её с Мидхатом Хусаиновым, сыном оренбургского богатого человека, и мама устроила ее на работу в Педагогический университет, потом Галя перевелась в САГУ. |
.До революции в Оренбурге жили две самые богатые семьи: Губайдуллины (Губаевы) и Хусаиновы — Карим Хусаинов, один из добрых богатых меценатов города. У нас были родственники — две Рукия-опаи и обе Сафаровы по мужьям, мы их различали по городам: Рукия-опай из Казалинска и Рукия-опай из Оренбурга. У маминой бабушки — Биби-Сара по папиной линии было шесть сыновей — Сафаровы: Абдулла-абы, жена Зайнаб-опай, Маджид-абы — муж Рукия-опая из Казалинска, Шакир-абы, жена Шакира-опай, вторую жену тоже звали Шакира-опай — мама нашей любимой Деечки — Идея. Миджат-абы — муж Рукия-опая из Оренбурга, Равкат-абы — жена Марьям-опай, Мухаммад-Вали-абы, мой дедушка. Все шесть братьев Сафаровых красавцы как на подбор: высокие, статные, чернобровые и черноглазые, с красивыми чертами лица. В фото — в семейных, свадебных альбомах они просто звёзды шоу-бизнеса… нет, красивее, скромнее и человечнее. Но самое главное при том, что все братья Сафаровы как один неустанно трудились, так что этим важнейшим для мужчины качеством: привычкой много работать, стали обладать и их дети, и внуки, и даже правнуки. Неустанный труд — это успех всех их наследников. |
.В тот летний вечер Рукия-опай из Казалинска рассказала о своём сыне Фариде, погибшем на фронте совсем молодым. Шёл 1946 год, ещё были совсем свежие раны войны, а мы жили тогда в Авиагородке, где близко летают самолёты, и Рукия-опай сказала, что её Фарид на фронте был лётчиком, и что он погиб в первом же воздушном бою. Ему было 20 лет. Рукия-опай потом часто приезжала в Ташкент на лечение, мама показывала её хорошим врачам, и каждый раз она вспоминала своего сына, так рано погибшего: «Минэм Фаридэм» — мой Фарид. Она любила говорить, какой он был умница, отличник в школе и очень заботливый сын, и что все его любили. И я с детских своих лет запомнила, как Рукия-опай горевала о своём сыночке. Сафаргалиев Фарид Маджитович, мамин родной племянник, родился в 1923 г. в г.Казалинск Каз.ССР. Погиб под г. Смоленск в 1943 г. Служил в 6 артиллерийской дивизии — лётчик-лейтенант, — убит 20.07.1943 г. По другой версии похоронен в деревне Тодоровский Харьковской области. Фамилия Сафаргалиев — это Сафаров, — ее изменили при регистрации брака в связи непризнания родственного брака: Муж — Сафаров Маджит Галиевич, жена — Сафарова Рукия — дальняя родственница по отцу, поэтому фамилию им изменили. |
 Башкирцева — родословная схема |
Инесса Башкирцева — Воспоминания (из гл.3) |
.Мне было 10 лет, и я хорошо запомнила и всегда слушала её, потому что по-детски безошибочно чувствовала, что я ей понравилась. Вечером мама с гостьей пошли в кино, смотрели фильм «Моя прекрасная леди» (Пигмалион). Им очень понравилось. Мы, дети, тоже приходили в кинотеатр со своими стульчиками, и когда кассирша, она же и контролёр, уходила, мы, безбилетники, заходили со своими стульчиками уже после киножурнала «Новости дня». В этом летнем кинотеатре мы много фильмов смотрели и наши, и трофейные: «Свинарка и Пастух», «Кубанские казаки», «Серенада солнечной долины», «Венский вальс» и много других. Кино было у нас главным развлечением, и — мороженое. «На вечернем сеансе в небольшом городке Пела песню актриса на чужом языке. Сказку Венского леса я услышал в кино, Это было недавно, это было давно». Как красиво звучит этот вальс! Музыку я искала везде: и по радио, и по приёмнику, и по музыкальным кинофильмам, некоторые из которых смотрела по нескольку раз. «Льётся музыка, музыка, музыка…» Лето, солнце и музыка — лучше всех на свете! Истинно говорю вам. |
.В моё детство по радио и по приёмнику передавали в основном классическую музыку: арии из опер и оперетт, увертюры, симфонии. Я, конечно, ни названия, ни композиторов ещё не знала, но когда эти мелодии повторялись, я сразу узнавала, и они мне ещё больше нравились. Симфоническая серьёзная музыка — это такая нежная, спокойная и тихая мелодия, она — задушевная, я бы ее слушала и слушала: музыка, льющаяся легко и плавно завораживает, успокаивает и окрыляет. О, музыка! А мои дети слушали уже другую музыку, любили западную эстраду, и мой сын говорил: «Наша мама любит грустную музыку». Они как-то напевали слова из какой-то песенки: «Мы оперу, мы оперу, мы очень любим оперу!» Может быть на меня намекая, а может запомнилось им. Они тоже очень любят музыку, всегда включают. Как можно музыку не любить?! |
.Мы с мамой и с Аликом на каждые выходные ездили к бабушке на Куйлюк, везли им полные сумки продуктов: сахар, масло, муку, мама получала ежемесячно 2 кг мяса, как и семьи лётчиков, половину везли им. Всё было у нас хорошо, но… Нам снова предстоял переезд из этой замечательной комнаты, расставаться с лучшими в мире друзьями и соседями. Мама дружила с тётей Фаей Лавровой, а мы с Аликом — с их дочкой Софой, её папа Виктор был летчиком. Ещё дружили с лётчиком Мирзахидом Габбасовым, которого мама познакомила с Рафигой Утягуловой. Она закончила Иняз и работала стюардессой в Интуристе, в то время летала в Кабул (Афганистан). Рафига очень спокойная справная красивая женщина. У них два сына, она им, маленьким, пела: «Damir and Tagir making du-du!» Ещё: «Today, today is the First of May! On this happy day in May, Little children dance and play!» И другие стишки и песенки, разговаривала с ними in English. |
.Мирзахид вскоре вышел на пенсию не по возрасту, а как лётчик, налетавший много часов. Они получили участок земли в посёлке Улугбек в Кибрае. Это лучший пригород по дороге в Бричмуллу, там у всех сады и виноградники, это ближе к горам, поэтому климат прохладнее. В Кибрае сохранились знаменитые «Байские сады» крупного сорта черешни сорта «Бычий глаз». Сейчас их охраняет государство, иначе взрослые, залезая на деревья, ломают ветки…В аэропортовской поликлинике я запомнила двух хороших врачей — Зента Вильгельмовна, она перед поликлиникой сделала цветочную клумбу и посадила неприхотливые осенние цветы — астры — и каждый вечер приходила и поливала цветы из водопроводной колонки ведром. И врач-отоларинголог — Алёхин, он лечил меня и Алика, когда мы заболевали ангиной, наше ангинное горло.—Нам пришлось уехать из Авиагородка, потому что по Аптекоуправлению вышел приказ, что отныне провизоры, занимающие должности заведующих аптек, должны быть с высшим образованием. Мама решила поступать в вечернее отделение Фарминститута, но учиться не получилось. Не было для этого ни времени, ни сил; детей снова надо устраивать в школы, искать частную квартиру, Дау-опай ещё сидит, её семья была на маминой шее. Какой институт, какая учёба?! Теперь мама могла работать либо ручнистом в аптеке, либо заведующей аптечным лотком в поликлинике. И мы лишились ведомственной квартиры. |
Продолжение рассказов Инессы Башкирцевой в «1950..52 Ташкент»
Татарское кладбище на Обсерватории ..
Татьяна Вавилова — Улица Кометная |
.Ближе к школе мне позволили играть и гулять с махаллинскими детьми подальше от дома. Носились не только по Кометной, но и по старому татарскому кладбищу. В самом конце Кометную перегораживал новый дом, оставив небольшой проход, справа за которым и возвышалось на бугре кладбище. Сейчас на его месте физико-технический институт. Здание сохранилось. | .Кладбище запомнилось мне заброшенным, поросшим сухой травой, с бесчисленными округлыми холмиками без памятников и табличек. Некоторые могилы провалились, мы с любопытством заглядывали в них. Страха перед мертвыми не помню, не испытывала с самого детства, может потому и в медицинском училась спокойно. Бегали и к обсерватории, но в сад не ходили, далеко от дома, позовут – не услышим, влетит. |
1947 театр Навои — Галия Измайлова.. «.. Победа на Всесоюзном смотре артистов эстрады 1946 г., потом получение первой премии в Праге подтверждают, что старания Галии начинают приносить плоды .. Вот так в 1947 году 24-летняя Галия Измайлова становится известной на весь мир как мастер искусств. ..» (Тауфик Айди — Волшебная сила, перевод с татарского — Дания Таджиева)
.. Гульнара («Балерина» Мушеля, 1949), Китри («Дон Кихот» Минкуса, 1948, 1960, 1970), Тао Хоа («Красный мак» Глиэра, 1949) .. (Галия Измайлова (realnoevremya_ru))
Следующая часть: Ташкент 1950..52