опубл.2020, доб.2023, изм.на «1989..91 Ташкент» 2024-12-23 ..
Рауль Мир-Хайдаров, маевка Интер-центра, Театр при ТатЦентре ..
Предыдущая часть: 1986..88 Ташкент
.
.
.
.
.
Рауль Мир-Хайдаров Том пятый. За всё — наличными. Казань 2011.
|
1 … 281 282 283 284 285 286 287 288 289 Глухому звука не объяснишь… .. Интерес представляет и ваша личная жизнь — в молодости вы активно занимались боксом, футболом, дружили с народным артистом балетмейстером Ибрагимом Юсуповым, увлекались джазом, собрали значимую коллекцию живописи, давно стали театралом, меломаном — это я к тому, что вы хорошо знали разные слои узбекского общества, отсюда вопрос: какую нишу в общественной, культурной, хозяйственной жизни Ташкента занимали татары? Сегодня, когда у татар обостренный интерес к самим себе, это важно знать. |
— В среде татар в ходу живучая мысль, что якобы им нигде не давали хода. Но это совсем не так, посудите сами на примере Ташкента. Начну со строительства. Я сам работал в строительно-монтажных организациях — министром был Гази Сабиров. Замом министра в Министерстве стройматериалов работал отец известного ныне в Москве и в Казани предпринимателя и мецената Александра Якубова — Рустам-абы Якубов. В Министерстве строительства министром был Сервер Омеров, а министром сельского строительства — Таймазов. |
Главным архитектором Ташкента и архитектором знаменитой гостиницы «Ташкент» был всемирно известный Мидхат Булатов, автор многих фундаментальных работ по архитектуре. Один из крупнейших строительных трестов Ташкента возглавлял Наиль Клеблеев, республиканский трест механизации — Эрнест Ховаджи. Если названные навскидку первые лица были татарами, надо понимать, сколько при них работало соотечественников. Профсоюзом строителей руководил Исхак Забиров, доктор наук, издавший несколько книг по жизни и творчеству Мусы Джалиля. Узбекские профсоюзы возглавлял Р. Адаманов, начальником железной дороги был Кадыров, узбекским «Аэрофлотом» руководил Н. Рафиков. |
Возьмем партийные органы. В ЦК комсомола, а позже в ЦК партии отдел пропаганды возглавлял Максуд Зарифович Узбеков, доктор наук. Секретарем горкома партии по идеологии, а позже и обкома был Карим Расулов, а его брат Рахим более десяти лет являлся прокурором Джизакской области, родины Шарафа Рашидова. Министром юстиции была Васикова, к сожалению, я многих уже не помню по имени-отчеству. В прокуратуре, в Верховном суде, МВД, КГБ много высочайших постов занимали татары. Министром МВД в конце 80-х был Вячеслав Мухтарович Камалов, чью фамилию я взял для своих книг «Масть пиковая» и «Судить буду я», ранее Камалов был первым замом председателя КГБ республики. Даже в суверенном Узбекистане ключевой пост главы таможенного комитета получил Рим Генниятуллин. Советником по внешней политике сегодня у Ислама Каримова — Рафик Сайфуллин. Большой вклад в создание Конституции современного Узбекистана внес академик Шавкат-абы Уразаев. |
Но продолжим экскурс в долгое советское время. Коснемся культуры. Председатель Союза композиторов — Эльмар Салихов. Главный композитор «Узбекфильма» — Румиль Вильданов. Равиль Батыров, Ильёр Ишмухамедов — известнейшие режиссеры, и у знаменитого Али Хамраева тоже татарские корни. Главный киносценарист студии, её идеолог — Одыльша Агишев. Талгат Нигматуллин, актер, тоже прославился там. Возьмем театр оперы и балета имени Навои. Долгие годы прима-балеринами были там всемирно известные Галия Измайлова и Бернара Каримова [АК — Кариева], и у главного балетмейстера Ибрагима Юсупова тоже татарские корни. |
Заглянем в Союз писателей. До сих пор мало кому известно, что один из любимых писателей Сталина Сергей Бородин — татарин. В 1942 году он издал культовую для русских книгу «Дмитрий Донской». Классиком узбекской литературы слыл Аскад Мухтар. Высоко ценился властью Зиннат Фатхуллин, драматург. У него очень известные сыновья — Дильшат, лауреат Ленинской премии, а младший — один из создателей легендарного ансамбля «Ялла». Я хорошо помню их дом, сад в Рабочем городке. По-настоящему большим писателем был Явдат Ильясов, писавший по-русски. Хотя он умер больше пятнадцати лет назад, татарскому читателю еще только предстоит ознакомиться с его творчеством. Наверное, его книги очень заметно повлияют на форму и стилистику молодых писателей — это другая кровь, но истоки у нее явно татарские. | Очень известен и любим в Узбекистане доктор наук, искусствовед, сын нашего классика Хади Такташа — Рафаэль Такташ. Из художников, которых там много, надо назвать академика Чингиза Ахмарова, автора изящных восточных миниатюр. Он оформил классические узбекские поэмы-дастаны: «Алпомыш», «Бабур-наме». Он же иллюстрировал большую подарочную серию восточных поэтов: Фирдоуси, Хафиза, Хайяма, Рудаки, Руми, Амира Хосрова Дехлеви, Низами, Бердаха. Чингиз Ахмаров оставил после себя не только учеников, но и новейшую школу забытой восточной миниатюры. В моей коллекции есть работы его талантливых учеников — Сергея Широкова и Азата Юсупова. Из молодых художников, ныне известных на Западе, хочу назвать Айдара Шириязданова.. |
Фитц о МирХайдарове
Оба впитали в себя восточное красноречие ташкентских посиделок в чайханах и ресторанах. Но если МирХайдаров скорее бытописатель (как мрачных сторон жизни, так и весьма изысканных), то Фитц — явный наследник Шехерезады (что, впрочем, не отменяет правдивость историй ;)
Подборка из книги Александра Фитца «Легенды старого Ташкента», 2015.
В первом рассказе «Тайны ресторана «Шарк»» Рауль МирХайдаров рассказывает историю сочинения советского гимна.
| из книги Александра Фитца «Легенды старого Ташкента», 2015.В рассказе «Вендетта по-узбекски» упоминается покушение на МирХайдарова в конце 1980-х: | .. Я как раз был в командировке в Москве, когда позвонила жена и сказала, что только что встретилась с Олегом Гайдановым, который предупредил, что по имеющейся у них, т. е. у прокуратуры информации, с нами решили расправиться. Поэтому он рекомендовал мне, как можно дольше задержаться в столице, а жене с детьми быть предельно осторожными, ну а лучше тоже уехать. Конечно, Олег обещал о них позаботиться, но гарантии дать отказался, сказав с грустной усмешкой: «Признаться, я и сам не всегда уверен, доживу ли до вечера». | Сегодня подобной реакцией на фильм и газетные статьи никого не удивишь, но в конце восьмидесятых прошлого века это было ещё диковато, хотя о том, что неугодных иногда закатывают под асфальт я, естественно, знал. Но по настоящему испугался я значительно позже, когда в Ташкенте искалечили писателя Рауля Мир-Хайдарова, кстати, тоже, как и мы с Гайдановым, родившегося в Актюбинской области. | После выхода в свет его романа «Пешие прогулки», который позже стали называть «социально-политическим исследованием периода реанимации капитализма на постсоветском пространстве», и который вполне можно использовать в качестве учебного пособия для изучения «русских» методов начального накопления капитала и борьбы за сферы влияния, на Рауля было совершено покушение. | Выжил он чудом, благодаря стараниям не только врачей, но Олега Гайданова, а также являвшегося тогда первым заместителем министра внутренних дел Узбекистана Эдуарда Дидоренко, организовавших круглосуточную охрану палаты, в которой находился Рауль. В больнице, с переломанным позвоночником и доской на груди, Мир-Хайдаров карандашом дописал второй свой роман — «Двойник китайского императора», в котором показал сращивание организованной преступности с верхними эшелонами власти и разложение высшей кремлевской элиты. После этого ему, естественно, пришлось из Узбекистана срочно эмигрировать. | Прошло ещё немного времени и другому моему другу — журналисту Сергею Гребенюку в Ташкенте отрезали голову, наказав таким ужасающим образом за цикл критических статей. Впрочем, этот грустный перечень имен и фактов можно продолжать долго. Но мне очередной раз повезло – в Москве я получил квартиру и моя семья вместо того, чтобы укрываться в Ташкенте, перебралась в первопрестольную. .. |
1990
1 мая 1990 — маевка Интер-центра
Нашел 2 фотографии этого дня.. было больше..
Если у кого сохранились воспоминания или фото первых лет Интер-центра — присылайте.
Я помню что там было очень много народа, много дискуссионных площадок. На общем собрании в большом зале бурно выступали представители разных течений надеясь завлечь интер-массовку под свои знамена.. Были и татарские националисты.. (напомню молодежи — в начале 1990 из состава СССР сбежали литовцы) но большинство татар показали себя истинными интернационалистами (как завещал великий ЧингизХан) и патриотами своей родины (как великий Тамерлан, казнивший торговцев обвешивающих на базарах своих сограждан).. Вобщем, собрание изгнало «волхвов дары приносящих» (может у других остались другие воспоминания, но я помню так)
Похожая ситуация произошла чуть позже в Учебном центре Академии наук.
Но вернемся в 1 мая 1990 года. Все нац-центры расстелили свои дастарханы на склоне Олимпийского холма (изначально там был музей землятресения 1966, потом Олимпийский комитет и только в 1990 здание передали Интер-центру), на площадке перед центральным входом шел концерт нац-ансамблей и вообще был прекрасный солнечный день.
Так получилось что отобедать нас пригласила армянская диаспора (фото1)
Старые активисты помнят харизматичного. принципиального и в тоже время веселого МирХана. Хотя, ради исторической правды следует сказать что отношение к нему было неоднозначным. Для меня он был воплощением Бату-хана (он кстати, ездил в Триест на 750-летие где встречался с представителями Ваtu-khаnа). А когда ему понравилась моя йоговская сумка привезенная другом из Индии, я ему сразу ее подарил и он стал воплощением Будды.. (фото2)
1990 Театр при ТатЦентре
2019-02-20 — добавил еще 2 фото
Вот единственная фотография из Коллекции Рафаэля, хотя участник это театра Фрунзе показывал целую стопку. Я попросил его написать историю или хотя бы комментарии к фотографиям, имена, но пока ничего нет.
О ташкентском театре еще смотрите в статье =1926 — Туляков о татарском театре в Ташкенте=
1991
ФармИнститут, Академия Наук, Президиум Верховного Совета ..
| Из мемуаров В. Шокодько «Мумие, Чернобыль и Комитет», стр.280-283 .. | Яркий солнечный день первых чисел апреля. Воздух расцвечен радугой цветущих фруктовых деревьев и настолько чист и прозрачен, что можно рукой дотянуться до снега на вершине Чимгана. Настроение, как после пятёрки на экзамене, в голове звучит марш Володи Васильева «Когда я был щенком…». Текст помнится со времён, когда клуб «Апрель» организовывал ему концерты в Ташкенте, а недавно мы орали песню за столом вместе с автором в его родном Харькове: Ах, как хорошо! Ать-два! Руки-ноги-голова. Души выдувают ртом, Поднимая пыль столбом! Лупим, не жалея ног, Чередуя выдох-вдох, Чтоб по жизни прогреметь, Как первый гром! Ловлю себя на мысли о том, что состояние напоминает скорую встречу с мумиё, как это происходило в горах, — мажорный озноб позвоночника и «волнение в груди». Но здесь не поле, а Ташкент, и я подхожу к Фармацевтическому институту. |
Вчера позвонила Луиза Аббасовна с просьбой подъехать. Тему встречи не обозначила, поэтому в портфеле кроме дежурных двухсот граммов расфасованного снадобья лежат ещё тридцать пакетиков по десять граммов. К завкафедрой, занимающейся мумиё, частенько обращались с просьбой достать хорошего продукта, а доставалось оно понятно у кого. Полученные деньги честно делились пополам, и доктор наук получала неплохую добавку к зарплате. Зная чрезвычайную загруженность коллеги как административными делами, так и преподавательскими, я шёл точно ко времени, к 11.00. У входа в институт стоит Нонна Фёдоровна, кого-то нервно выглядывающая, — оказывается, меня, потому что бежит навстречу. — Володя, быстро, как только можешь, езжай в Академию наук. Там только что началось важное совещание по мумиё, мою начальницу срочно вызвали, и она просит тебя подключиться. — Знаю трепет скромной девушки перед большим начальством, тем более академиками, иду на помощь! |
От Фарминститута на проспекте Космонавтов до улицы Гоголя, где стоит Академия наук, пять минут на машине. Выбегаю, глаза на секунду останавливают мемориальные доски — в красивом доме восточного стиля 20-х годов постройки располагался ЦК КП Узбекистана, здесь работал Юлдаш Ахунбабаев, первый президент Узбекистана и двоюродный дед моего товарища Бахтияра Рузметова, но сейчас не до него. — Подскажите, пожалуйста, — обращаюсь к старенькой вахтёрше, — где академики совещаются? — Вы, наверное, Володя? — тоже спрашивает бабуля. — Очень милая женщина предупредила, что подойдёте. Видите, дверь приоткрытая справа, там они. За дверью круглый зал, всё пространство которого занято огромным овальным столом, за ним очень солидные мужчины — сразу видно, что академики. У одних лица обезображены интеллектом, у других просто значительные, прошу прощения, не просто, а сильно значительные. И всего одна женщина, сидящая в конце географии. Где ещё ей находиться, доктору среди членкоров и действительных членов — только на камчатке. Рядом свободный стул, усаживаюсь возле Луизы Аббасовны, она глазами показывает на говорящего и подносит указательный палец ко рту — тише! |
Во главе стола, в роскошном резном кресле, возвышается над всеми конечно же сам президент Академии наук. По левую руку расположился молодой человек, моих приблизительно лет, очень интеллигентного вида, который что-то строчит в блокноте, справа — один из академиков, заканчивающий фразу, её я помню по буквам: — …ареал распространения природного бальзама мумиё-асиль — это труднодоступные высокогорные проявления гранитов на территории среднеазиатского Памиро-Алая и Тань-Шаня. Запасы его, — пауза, — оценить весьма сложно, но, как нам представляется, они не имеют… — Говорящий вопросительно смотрит на президента, тот на него — ну, ну!.. И тут из кустов выкатывает роскошный белый рояль с золотыми буквами SHOKODKO, который чётко и внятно вбивает раскатистые мажорные аккорды в наступившую от моей нахальной выходки тишину: — Однако в интрузивах и гранитных останцах мелкосопочника Карагандинской области, а также в хорошо выветренных гранитах хребта Тарбагатай на северо-востоке Усть-Каменогорской области Казахской ССР его запасы после извлечения из породы, исчисляются десятками тонн. По нашему мнению, после получения фармацевтической статьи на лекарственный препарат «Мумиё» этого количества хватит, чтобы удовлетворить потребности страны на многие годы. |
По окончании короткого спича президент снимает очки, внимательно смотрит на меня и спрашивает непонятно у кого: — Кто это смелый такой? Зная, как вести себя на подобных совещаниях, трогаю за плечо Хабибуллаеву: представьте, пожалуйста. — Шокодько Владимир… — Васильевич, — подсказываю губами, — Васильевич, заместитель председателя старательской артели «Яхтон» Минцветмета СССР. Выполняя поручение министра здравоохранения товарища Бахрамова Саиджалола Махмудовича, координирует работу трёх институтов — геологии, краевой медицины и фармацевтического в части мумиё, — выпалила покрасневшая от обращенных на неё взгядов скромная доктор наук. |
— Почему академика Туракулова не вижу? — строго вопрошает президент. Он явно раздосадован появлением какого-то выскочки, но ключевое слово «координирует» вместе с фамилией министра — ай да молодец Хабибуллаева! — сдерживает хозяина науки Узбекистана. — А вы, посланец Минздрава, подходите ближе, — глазами освобождает место возле себя, — рассказывайте. — Уважаемый Махмуд Салохитдинович, — почтительно обращаюсь к председательствующему и начинаю рассказ, отполированный тысячами повторов до зеркального блеска. Спасибо Юрию Кукину за науку. Великий бард, с которым мы много лет дружили, все концерты начинал одними словами: «После окончания Ленинградского физкультурного института имени Лесгафта я устроился тренером по фигурному катанию, и однажды летом, когда вместе со льдом растаяла моя работа, отправился с геологами в экспедицию в сибирскую тайгу». |
Через пять минут академик Салохитдинов скомандовал: — Всё, что вы так складно говорите, изложите коротко на бумаге. Нам всем тут делать больше нечего. Хамид Исмаилович, — кивнул он молодому интеллигенту, — подключайтесь. Думаю, что за два часа управитесь. Письмо с ответом надо сделать сегодня. Оказалось, что в Верховный Совет Узбекской ССР пришёл запрос от коллег из столицы относительно перспективности мумиё как лечебного средства. Прояснить ситуацию законодатели попросили учёных Академии наук, чем и занялись кандидат наук, помощник президента, и второй «учёный», ваш покорный слуга, которому составлять такие бумаги, что семечки лузгать! Воистину, инициатива наказуема! Вот только в данном случае я САМ искал это «приключение», искал двенадцать лет. Более того, тему мумиё понимал ЛУЧШЕ других. Пожалуй, лучше всех, не постесняюсь сказать, в стране. По совокупности факторов, как говорит мой друг Игорь Максимов. И на совещание в Академию наук попал не случайно, а вполне логично. Но ещё не подозревал, чем всё закончится. |
| Из мемуаров В. Шокодько «Мумие, Чернобыль и Комитет», стр.283-286 .. | Ответ в Верховный Совет мы написали быстро, менее чем за час. Алгоритм его, подобно заповедям Божьим на скрижалях, был давно вбит в голову, оставалось только перенести на бумагу. Я не мог не воспользоваться внезапно свалившимся поводом быть услышанным и добавил два абзаца. В первом очень аккуратно, чтобы не подставить Луизу Аббасовну, намекнул на бюрократические проволочки со статьёй в Фармкомитете СССР, мешающие продвижению лекарства, во втором коротко рассказал о выдающейся роли артели старателей «Яхтон» в разведке запасов уникального вещества и изучении его состава. Президент АН УзССР внимательно прочитал письмо, вставил свои пять копеек, исправив обращение «Уважаемый» на «Глубокоуважаемый», и произнёс: — Вы, молодой человек, никуда не уезжайте в ближайшие два дня, а лучше побудьте на низком старте возле телефона. Объясняю почему. Я лично понесу ответ заместителю председателя Президиума Верховного Совета Узбекской ССР товарищу Касимову Акмалю Касимовичу, чтобы более развёрнуто дать пояснения, и думаю, что он захочет услышать обстоятельный рассказ про мумиё. О нём все слышали и все что-то знают, но не могу вспомнить человека, который настолько разбирается в проблеме, как вы. И последнее. Потрудитесь, пожалуйста, изложить свои мысли на бумаге, листах на пяти. Замечу, что Акмаль Касимович по образованию филолог, прекрасно знает русскую литературу, так что можете разбавить канцелярскую сухость повествования некоторыми лирическими вольностями. К тому же документ от вас послужит исходным для подготовки более обстоятельного, так что может быть написан без официоза. |
Как хорошо, что в Ташкенте тогда находился Игорь Максимов, и две головы занялись творчеством. Сестра Тамара — прекрасная машинистка — напечатала текст на глянцевой бумаге. Результаты труда, в котором разрешили порезвиться со слогом, лично нам очень понравились… Оставалось только ждать. Утром позвонил Хамид из Академии наук, уточнил наши фамилии и должности, очень удивился, что я не «начальник артели» — Валерий Алексадрович с Шилиным в те дни отсутствовали, уехали в Душанбе на съезд старателей. Через несколько минут перезвонил и сообщил, что встреча с товарищем Касимовым назначена на четырнадцать часов. Минута в минуту двое старателей сидели за километровой длины столом для совещаний, куда переместился и хозяин кабинета. — Товарищ Салохитдинов отрекомендовал вас как самых разбирающихся в мумиё геологах. Нет, не геологах! Он сказал интересное слово «старатели». Поэтому построим беседу таким образом: сначала расскажите, над чем вы так стараетесь, что даже собрались в артель, — улыбнулся один из самых значимых людей республики. — Потом о главном, об овеянном легендами загадочном мумиё. Но учтите, заслужить определение «самых разбирающихся» от президента Академии наук дорогого стоит, так что не подведите Махмуда Салохитдиновича. |
Кстати, бумаги, которые вы держите в руках, про мумиё? Дайте их, пожалуйста. — Здесь мы постарались изложить основные моменты нашего понимания вопроса, — протянул я опус, — хотели по-чеховски, но короче не получается. — Антон Павлович как ни старался укоротить свои произведения, но оставил благодарным потомкам двадцать два тома сочинений. Сделаем так: буду читать вслух, попутно задавать вопросы и комментировать. С вашего позволения. Чтение, вопросы и обсуждение заняли почти два часа, в ходе которых собеседник расположился к нам весьма благоприятно, и виной тому стала подача материала. Я десять раз мысленно поблагодарил академика за совет «разбавить канцелярскую сухость повествования некоторыми лирическими вольностями». Как говорят в Одессе: «Вы хотите вольностей? Так их у нас есть!» В начале читки, когда по тексту пошли шараханья, Касимов заулыбался, на второй странице стало видно, что ему интересно всё: и сама тема, и академичность подхода к ней, а на слове «высевки» даже рассмеялся! Помните этот фонетический изыск геолога Ниязова? |
— Давненько не читал подобных аналитических записок, — положил на стол листочки заместитель председателя Президиума Верховного Совета УзССР, — а пожалуй — никогда, не принят подобный стиль в правительственном документообороте. Что касается сути вопроса, то изложен он очень обстоятельно, и предлагаемые мероприятия не вызывают возражений. Более того — они мне нравятся! Итак, имеющие уши, да слушайте! Во-первых, с этой минуты вы получаете поддержку у руководства республики. Ко мне лично можете обращаться в случае возникновения больших проблем, с маленькими справитесь сами. Не маленькие, простите за тавтологию. Во-вторых, даю вам времени, — Касимов полистал откидной календарь, — до 15 сентября. К этому дню жду подробный доклад о проделанной работе в части описания разведанных месторождений с указанием их объёма. Справитесь? — Да мы горы свернём! — У Игоря и меня дыхание перехватило от перспектив, открывающихся с третьего этажа правительственного здания в центре Ташкента. Вроде невысоко от земли, всего десять метров, но как далеко видать! |
— На запрос из Москвы ответим коротеньким письмом, а когда буду в Златоглавой, то разъясню вопрос детально, как в этом докладе. Может быть, зачитаю его. Коллеги мои с хорошим чувством юмора, поймут. Не возражаете, если фамилии, — добрый начальник глянул на визитки, — Максимов и Шокодько прозвучат там? И ещё вопрос: если случится чудо и Фармкомитет даст добро на выпуск пробной партии, найдёте мумиё для обеспечения? — Если по общепринятой рецептуре — как древней, так и современной, суточная норма составляет 0,3 грамма, возьмём это за вес одной таблетки, то на один миллион понадобится, — в уме я считал быстро, — триста килограммов. Разложим таблеточки в коробочки по сорок штук, или двенадцать граммов на два курса. Можно выпустить двадцать пять тысяч упаковок. — Триста килограммов есть сейчас в хранилище артели, — подхватил эстафету Максимов. — Сертифицированных доктором Хабибуллаевой, — понёс я палочку к финишной ленточке, осталось только коснуться её, — которая много лет обивает пороги Фармакологического комитета в Москве. — Та, что заведует кафедрой Ташкентского фарминститута, — закончил Касимов беседу, записывая цифры килограммов и таблеток в нашу записку. Ленточка встрепенулась и впустила нас. Всё, финиш. Добежали. Я неслышно выдохнул, глянул на Игоря и понял, что он тоже задышал спокойно. |
На улице выплеск эмоций перешёл в физическую плоскость — мы били друг друга по плечам, обнимались, жали руки. Потом успокоились, присели на скамеечку, чтобы привести мысли в порядок и сделать вывод из происшедшего сегодня исторического события. Оно закономерным образом увенчало большой и нелёгкий, но счастливый путь, пройденный за двенадцать лет. В его середине, после встречи с учёным секретарём Минздрава республики, пришло понимание, что конечная цель работы с мумиё — это создание лекарства, которое можно будет приобрести в любой аптеке страны. Понадобилось ещё немало времени и работы, чтобы можно было заявить о себе во весь голос: МЫ знаем, что такое мумиё и где оно есть, МЫ можем его добыть столько, сколько нужно, и МЫ понимаем, как сделать лекарство. Сегодняшняя встреча доказала правильность курса — нас услышали на самом верху исполнительной власти — что может быть выше! Нашу деятельность одобрили, нам предложили помощь в работе на ИДЕЮ! Нельзя сказать, что прежние занятия направлялись только на зарабатывание денег, — очень много труда и произведённого продукта мы отдавали бесплатно. Помогали доктору Хабибуллаевой в доведении фармстатьи до логического конца. Поставляли мумиё Одесскому институту курортологии и Латвийскому институту химии древесины. Там с его применением не только велась научная работа, но и реально оказывалась помощь больным людям. А сколько передали Чернобылю и Уфе, куда пришла беда! И просто дарили людям, которые элементарно не могли купить. Деньги были средством достижения цели, которую мы наконец достигли. И с воодушевлением взялись за работу! Наступал полевой сезон 1991 года… |
———————————
Далее: 1992..94 Ташкент
